Авторизованный перевод с азербайджанского

ТАТЬЯНЫ САРТАКОВОЙ

Что за странный шар? — Загадочное существо. — «Имя»? — Личинки — это

вкусно? — А что едят лгунишки? — Две маленькие лесные феи. — Знакомство. — Мальчик

ты или девочка? — Озеро слѐз. — Ах, этот шалунишка кузнечик!

неподвижной лесной тишине с крутой тенистой горки, жалобно повизгивая, скатился и

шлѐпнулся в лужу странный, причудливый шар.

Лягушка, сладко нежившаяся в тѐпленькой водичке, от испуга одним махом

перепрыгнула в соседнюю канаву и заголосила там дурным голосом.

А шар между тем, не задержавшись в луже, уже перекатился вслед за ней в канаву,

немножко покрутился волчком, остановился. И вдруг перепуганная Лягушка увидела, как из

него, словно из скорлупы, выкарабкалось что-то живое, но непонятное.

Сначала оно показалось Лягушке похожим на большое жѐлтое яблоко. Но ведь у

яблок, всем известно, не бывает рук и ног, а у этого существа были и ручки, и ножки, и

жѐлтый вздѐрнутый носик, и чѐрные-пречѐрные, совершенно круглые, как вишенки, глаза.

Вдобавок оно ещѐ и разговаривало.

— Ой, где это я? — пискнуло Загадочное существо.

Лягушка осторожно приблизилась:

— Ты кто?

— Я? — Круглые глазѐнки уставились на Лягушку. — Я — это я. А ты кто?

— Лягушка.

— Лягушка? А живѐшь ты где?

— Да вон в той луже.

Загадочное существо внимательно поглядело на лужу, в которой только что побывало,

и, мелко перебирая коротенькими ножками, подошло поближе к Лягушке. Но та на всякий

случай отпрыгнула в сторону.

— Ты чего? — удивилось Загадочное существо.

— Боюсь.

— Боишься? Почему?

— Потому что всех в лесу знаю, а таких, как ты, никогда не видела. Ты кто?

— Я — это я.

— А имя-то твоѐ как?

— Имя? — Круглые глазки удивлѐнно завращались. — А что такое «имя»?

Лягушка так и подскочила:

— Ква-ква-ква! Не знает, что такое «имя»! Вот глупое! Ты что, только вылупилось?

— Да, только что.

— Ну и сиди здесь одна, пока не поумнеешь. А я пойду искать себе другую лужу.

— Ой! Возьми меня с собой, — жалобно попросило Загадочное существо. — Я ведь

тут ничего не знаю!

Немного подумав, Лягушка согласилась:

— Ну ладно! Пошли.

И она весело и ловко запрыгала вперѐд, а Загадочное существо торопливо засеменило

следом.

Его маленькие ножки то и дело запутывались в траве: поспевать за Лягушкой было

нелегко.

Наконец от жаркого солнца у Лягушки разболелась голова, и она остановилась:

— Давай отдохнѐм немного в тенѐчке.

— Давай, — с готовностью откликнулось Загадочное существо и повращало круглыми

глазами в разные стороны.

Лягушка попробовала сделать так же, но у неѐ ничего не получилось.

— Послушай, как это ты глазами вертишь?

— Очень просто! Вращай, и всѐ! — Чѐрные глазѐнки-вишенки весело закрутились во

все стороны.

— Нет, у меня не получается!.. — вздохнула Лягушка. — Давай лучше поедим. Ты что

будешь?

— Я? Не знаю. А ты?

— Я мошек наловлю сейчас, личинок насобираю. Будешь?

— Буду!

— Ну, тогда мне понятно: значит, ты тоже лягушка!

— Конечно! — обрадовалось Загадочное существо. — Я — лягушка.

— Ну вот! Что ж ты сразу не сказала? Глупая какая! Сиди здесь, а я поищу еду.

Лягушка наловила свежих мошек, насобирала личинок покрупнее, ежевичных

листочков на гарнир нарвала. Целый мешочек яств притащила и с гордостью вывалила на

траву. Но Загадочное существо смущѐнно завращало своими вишенками.

— Ква-ква! Что с тобой? — встревожилась Лягушка. — Почему ты не ешь?

— Не знаю…

— Как это — «не знаю»?! Не нравится?

— Не знаю…

— В еде не бывает «знаю — не знаю». Нравится или нет?

— Не-ет…

— A-а, тогда я поняла: ты вовсе не лягушка!

— А кто же я?

— Лгунишка, вот кто ты!

— Да-да, конечно! Я — лгунишка. А что они едят?

Лягушка показала маленький зелѐный кулачок:

— Вот что!

— Ой, дай скорее, дай! Я есть хочу!

Лягушка рассмеялась:

— Ква-ква-ква! Ну и смешная ты! Что мне с тобой делать? Оставайся-ка лучше здесь,

я дальше пойду одна.

— А куда?

— Да так… Сама не знаю.

— Но ведь мы хотели лужу искать.

— Кто это «мы»?! Лужа нужна мне, а не тебе. Ты ведь не лягушка!

— Нет, я лягушка! Я лягушка! Лягушка!

Неподалѐку на лужайке играли маленькие лесные феи — две хорошенькие девочки

ростом с гороховый стручок. Это были сестрички Алчичек и Балчичек.

Услышав крик, лесные феи подбежали ближе:

— Это ты-то — лягушка?!

— Я.

Балчичек, она была помладше, на всякий случай спряталась за спину сестры. Но

Алчичек, она была постарше и посмелее, подошла к Загадочному существу и строго сказала:

— Учти, тебя здесь никто не боится. Ни капельки! Ясно?

А Балчичек из-за еѐ спины хихикнула:

— Вы только посмотрите! Она — лягушка!

И обе маленькие феи вместе с Лягушкой дружно расхохотались. Да так звонко, что их

услышал Кузнечик, деловито стрекотавший на листке подорожника, и тоже начал смеяться со

всеми. Загадочное существо обиженно молчало.

— Что же ты молчишь? — спросила Алчичек. — Будто в первый раз нас видишь!

— В первый.

— Как? — удивилась Алчичек. — Да нас же все в лесу знают. А ты не знаешь?

Кузнечик спрыгнул на землю:

— Смотри: это — Алчичек, это — Балчичек, это — Лягушка. Я — Кузнечик. А ты

кто?

Загадочное существо вздохнуло:

— Я — это я…

— Хи-хи! «Я — это я»! — передразнил Кузнечик и толкнул Загадочное существо

своей длинной зелѐной ногой.

— Бессовестный! Как тебе не стыдно! — рассердилась на него Алчичек. — Убирайся

отсюда, драчун!

Как ни в чѐм не бывало Кузнечик вскочил на свой листочек.

Алчичек ласково погладила Загадочное существо:

— А имя у тебя есть?

— Не знаю…

— У неѐ на всѐ только один ответ — «не знаю» да «не знаю», — прыгая вокруг,

пояснила Лягушка.

— А ты мальчик или девочка? — спросила Алчичек.

— Не знаю…

— Ха-ха-ха! — заверещал Кузнечик. — Даже этого не знает!

— А родители у тебя есть? — осторожно поинтересовалась Алчичек.

— Родители? Не знаю…

Тут уж и Кузнечик замолчал от неожиданности. А Загадочное существо опять тяжело

вздохнуло.

— Тебе поплакать хочется? — догадалась Балчичек.

— Как это — «поплакать»?

— Ну, это… это когда из глаз слѐзы текут, водичка такая. Поняла?

И тут произошло неожиданное: слѐзы ручьями хлынули из круглых глаз. Очень

быстро их набралось целое озерцо.

Алчичек поспешила утешить Загадочное существо:

— Ну хватит, довольно! Перестань, прошу тебя!

Кузнечик снова спрыгнул с ветки:

— Да ведь ты понарошку плачешь!

— Нет, не понарошку. — И в озерцо упали ещѐ две огромные слезы.

Алчичек слегка прикоснулась к лобику Загадочного существа.

— Хватит плакать. У тебя от слѐз уже голова горит.

А Балчичек спросила:

— Теперь тебе легче стало?

— Легче, — улыбнулось Загадочное существо.

— Значит, ты доброе, — обрадовалась Балчичек. — Только добрые умеют плакать

по-настоящему.

А шалунишка Кузнечик принялся скакать вокруг и громко распевать песенку

собственного сочинения:

Вот смешно — так уж смешно!

Это что за существо!

Как зовут его — не знает,

Ничего не понимает!

Загадочное существо вытерло заплаканные щѐки и спросило у Алчичек:

— А ты кто? Мальчик или девочка?

Кузнечик сразу оказался тут как тут:

— Да ты что, не видишь? На ней же платьице. Значит, девочка. Все девчонки платья

носят, а мальчишки…

Загадочное существо перебило его трескотню:

— Тогда я тоже хочу быть девочкой!

— Ну и ну! — насмешливо застрекотал Кузнечик. — Все хотят быть мальчишками, а

она — девчонкой!

— Да, я хочу быть девочкой. Как Алчичек… — И из глаз-вишенок снова выкатились

две крупные слезы.

— Ладно, ладно, — испугался Кузнечик. — Не реви! Нравится быть девчонкой — ну и

пожалуйста!

— Ты это твѐрдо решила? — спросила Алчичек.

— Да, твѐрдо. Ты мне нравишься.

— Ну, тогда давай выберем тебе имя.

— Назовѐм еѐ Плаксой, — немедленно вмешался Кузнечик. — Ладно, Плакса?

— Нет, такое имя мне не нравится. Я хочу быть Алчичек.

Алчичек приложила мизинец к кончику своего носа:

— Алчичек у нас уже есть, Балчичек — тоже, а ты будешь… Гюльчичек! Хорошо? У

каждого должно быть своѐ имя. Чтобы не было путаницы.

— Фи! — присвистнул вредный Кузнечик. — Плакса-вакса — куда красивей! И

подходит больше.

— Нет! Пусть меня зовут Гюльчичек! Гюль-чи-чек!

Алчичек поцеловала еѐ и спросила:

— Гюльчичек, а где твой дом?

— Дом? А что такое «дом»?

— Дом — это где ты живѐшь, где тебе хорошо. Ты ведь где-то жила?

— Да. В своей скорлупе.

Лягушка нетерпеливо перебила:

— Она в шаре жила! Это я нашла еѐ! Я! В своей луже!

Алчичек нахмурилась:

— Говоришь — в скорлупе, а оказывается — в шаре. Да ещѐ и в луже. Что-то

непонятно.

— Но в лужу-то я как раз в своей скорлупке и скатилась.

— А откуда скатилась?

— Не знаю. Катилась, катилась и скатилась.

— Я знаю, я знаю! — засуетилась Лягушка. — Она скатилась с той горы, за которую

прячется солнышко. Я сама видела! Она из шара вылезла. А шар остался в канаве возле моей

лужи.

Гюльчичек, слушая болтовню Лягушки, быстро вращала глазами-вишенками.

Кузнечик снова подскочил к ней и хотел толкнуть, но поскользнулся и упал.

— Ой-ой, ножка! Моя ноженька! — отчаянно застрекотал он.

Алчичек наклонилась к нему:

— Поделом тебе! Не будешь дразниться и толкаться! Несносный какой! Ну-ка, покажи

свою ногу.

— Что случилось? — подскочила Лягушка. — Сломал?

— Сломал, сломал! — запричитал Кузнечик. — Ой, как больно!

— Ладно, не кричи. Мальчик называется, — проворчала Лягушка. — Сейчас пройдѐт.

— Ой, умираю! Саранчу позовите. Скорее! Скорее!

— Чем тебе поможет Саранча? — удивилась Алчичек, осторожно касаясь ножки

Кузнечика. — Ничего у тебя не сломалось. Обыкновенный вывих. Сейчас вылечу.

И Алчичек резко дѐрнула Кузнечика за ногу. При этом он заверещал от боли так

пронзительно, что все закрыли уши.

— Трусишка! — укоризненно покачала головой Алчичек. — Встань и пройдись.

Кузнечик резко вскочил, но тут же упал: ножка его не слушалась.

— Как же я дойду до дома? — испугался он.

— Не бойся, — успокоила Алчичек. — Мы же твои друзья. Поможем тебе. — Она на

мгновение приложила палец к кончику своего носа: — Придумала! Мы сделаем тебе

костыли!

Сорвав цветок, Лягушка откусила стебель и подала Кузнечику:

— Попробуй, подойдѐт?

Но тонкий стебелѐк сломался. Тогда, не долго думая, Гюльчичек подхватила

Кузнечика:

— Идѐмте! Я понесу его!

— Эй, потише! Что ты делаешь?! — завопил бедняга. — Ещѐ раздавишь меня!

— Не бойся, не раздавлю, — успокоила Гюльчичек, выходя на тропинку вслед за

сестричками-феями.

Добро пожаловать в гости! — Зачем Ворона звонит в колокольчики? — Слѐзы

радости. — Пироги вкуснее личинок? — На всѐ один ответ — «не знаю». — Как научиться

смеяться? — До свидания, солнышко! — Листьям тоже надо спать? — Красная кроватка.

а широкой солнечной поляне стояли большие грибы, в которых жили маленькие лесные феи

и их братья-гномы, мальчишки-орехоносики. Над каждым домиком-грибом росли листья,

похожие на след верблюда. Они надѐжно защищали от дождя и зноя.

Подойдя к одному из домиков, Алчичек подѐргала за паутину. Сторож-паук подтянул

к себе серебристую завесу, загораживающую вход в дом.

— Гюльчичек, проходи первая! — радушно пригласила Алчичек.

Гюльчичек с трудом протиснулась в узкую дверь. Кузнечик при этом отчаянно

застрекотал:

— Ой-ѐй-ѐй, неуклюжая какая! Меня-то отпусти!

Гюльчичек спустила его на пол. Кузнечик легко вскочил на обе ножки.

— Ура! Уже не болит! Зажило!

— Зажить-то зажило, да ума не нажило! — строго сказала Алчичек.

— А что я такого сделал?! — возмутился Кузнечик.

— А вот и то! Гюльчичек тебя тащила на руках. А ты — неблагодарный, за это ей ни

«спасибо», ни «добро пожаловать!» не сказал!

Кузнечик покраснел и торопливо застрекотал:

— Добро пожаловать в наше селение, дорогая Гюльчичек!

В это время из орешника громко каркнула Ворона и, дѐргая разом множество

паутинок, зазвонила в ореховые колокольчики. А вслед за мелодичным перезвоном поднялся

немыслимый шум-гам. Изо всех домиков-грибов выбегали на улицу шустрые

мальчишки-орехоносики и маленькие феи в разноцветных нарядных платьях. Они весело

шумели, прыгали, смеялись.

Алчичек объяснила гостье:

— Когда в селение кто-нибудь приходит, Ворона нас предупреждает об этом. Она

звонит в семнадцать ореховых колокольчиков. И все вокруг радуются.

— А почему радуются?

— Потому что гость обязательно расскажет что-нибудь интересное. А потом вместе с

ним можно будет повеселиться и покувыркаться.

— Но я… ведь я ничего не знаю! Что же мне рассказывать?

— Тогда ты будешь кувыркаться вместе с нами, — подсказал Кузнечик.

— А я и кувыркаться не умею!

— Эх, да это же проще всего! — успокоила Лягушка. — Смотри на меня!

И она перекувырнулась через голову семь раз подряд.

— Видишь, как легко?

— Пойдѐмте, все уже собрались, — позвала Алчичек.

Посреди селения была большая площадка. На ней мальчишки-орехоносики и лесные

феи выстроились в ряд, держа в руках цветы.

— Что это у них? — с любопытством спросила Гюльчичек, разглядывая букеты.

— Это фиалки. Мы всегда встречаем гостей цветами. Хочется сделать им приятное. И

чтобы все вокруг радовались.

— И я? — застрекотал Кузнечик.

— И ты, конечно! И Лягушка, и Гюльчичек. Все!

— Ура! Да здравствует небо! Да здравствует солнышко! Да здравствуют маленькие

феи и мальчишки-орехоносики! Да здравствуют гости! — торжественно провозгласила

Ворона и снова зазвонила в свои колокольчики.

Гюльчичек усадили на почѐтное место в центре площадки. И все

мальчишки-орехоносики по очереди стали подходить к гостье и дарить ей фиалки. При этом

они касались Гюльчичек кончиком своего носа.

Вскоре Гюльчичек буквально засыпали цветами. Ошеломлѐнная таким вниманием,

она вдруг заплакала.

— Что с ней? — перепугались мальчишки-орехоносики. — Может, мы еѐ обидели?

— Я не от обиды плачу… — всхлипнула Гюльчичек. — Я от радости.

Алчичек и Балчичек обняли новую подружку.

— Ты очень добрая, раз можешь плакать от радости.

Прижимая к груди фиалки, Гюльчичек сквозь слѐзы прошептала:

— Не знаю…

Кузнечик тут же хотел еѐ передразнить, но, поймав строгий взгляд Алчичек,

отпрыгнул в сторону. И вовремя: подлетела Ворона, держа в клюве корзинку с пирожками, и

опустилась рядом. Сверху румяные, аппетитные пирожки были украшены ландышами.

Алчичек и Балчичек принялись раздавать угощение, однако никто не откусывал ни

кусочка.

Все смотрели на гостью. Алчичек вручила ей последний пирожок и громко сказала:

— Сегодня у нас праздник. Мы радуемся приходу к нам дорогой гостьи. Давайте же еѐ

поздравим!

— Да здравствует Гюльчичек! — прокричали все и дружно принялись за пироги.

— Как вкусно! — с набитым ртом похвалила Гюльчичек. — Спасибо вам за угощение.

И за поздравление. А ты, Лягушка, почему не ешь?

— А почему ты не ела моих мошек и личинок? — проворчала Лягушка.

— Ну… Потому что они невкусные.

— А для меня невкусные пироги. Зато личинки — просто объедение! Только тебе

этого не понять. Ведь ты не лягушка.

— Иди к нам, Гюльчичек! — позвали лесные феи, сидевшие на листьях плюща.

Гюльчичек присела было рядом, но поскользнулась на глянцевитом листе. Проворный

Кузнечик первым протянул ей ножку. Гюльчичек очень удивилась его вежливости.

— Расскажи, Гюльчичек, где лучше — там, где ты жила раньше, или у нас, здесь? —

спросила самая любопытная из маленьких фей.

— Не знаю…

— Ты, наверное, ещѐ не разобралась, да? — улыбнулась фея. — А девочки там какие?

Они ссорятся с мальчиками? У нас — по семнадцать раз на дню. А у вас?

— Не знаю…

— А бантики у вас носят?

— Не знаю…

Маленькая фея засмеялась, и еѐ синий бант затрепетал, как бабочка.

— Ну какая же ты странная! Всѐ «не знаю» да «не знаю»! А что ты знаешь?

Кувырнувшись рядом, Кузнечик дѐрнул фею за кудряшку:

— Знает, что ты — болтушка, самая настоящая.

Маленькая фея обиделась и отвернулась.

— Зачем же вы ссоритесь? — вмешалась Алчичек. — Почему не веселите гостью?

Тем временем мальчишки-орехоносики, доев пирожки, затеяли такую шумную возню,

что восседавшая на дереве Ворона чуть не прозевала закат солнца, который ей следовало

провожать звоном ореховых колокольчиков. Разинув клюв, она с азартом наблюдала, как

мальчишки устроили кувырканье наперегонки.

Маленькие феи едва успевали считать:

— Раз, два, три, четыре, пять… Молодец!

— И ты молодец! И ты!

— А у тебя не считается, не считается! Ты опираешься на локоть. Это не по правилам.

Давай сначала…

Мальчишки старались вовсю, искоса поглядывая на гостью.

— Видишь, как ловко кувыркаются? — наклонилась к гостье Балчичек. — И ведь

почти совсем не устают. Тебе нравится?

— Нравится.

— А почему же ты тогда не смеѐшься?

— Я смеюсь.

— Что-то по тебе не заметно.

— А что надо делать, чтобы было видно, что я смеюсь?

— А разве у вас не смеются? И тебя не учили этому?

— Нет, не учили…

— Это ужасно! — вздохнула Балчичек. — Как можно жить — и не смеяться? Так и

заболеть недолго. Ведь того, кто смеѐтся, все болезни обходят. И силы прибавляется от

смеха. Почему мальчишки совсем не устают? Да потому что без конца смеются. И каждый

может запросто кувырнуться семнадцать раз. Поняла?

— Поняла.

— Ну, так засмейся же!

— А как?

— А ты посмотри на девочек. Видишь? Рот должен быть до ушей.

Гюльчичек пальцами растянула рот до ушей.

— Вот так?

— Да нет же! — прыснула от смеха Балчичек. — Вовсе не так! Смотри, как смеѐтся

Кузнечик. Щѐки горят, глаза сияют. Видишь?

Но сколько ни старалась Гюльчичек, со смехом у неѐ ничего не выходило.

— Пойдѐм кувыркаться! — позвал еѐ Кузнечик.

— Я не умею.

— Да всѐ ты сумеешь! Это ведь легче лѐгкого. Смотри, вот так, вот так, вот так!

Балчичек отогнала проказника:

— Ну тебя! Иди к мальчишкам.

— Не умеешь! Не умеешь! Обе не умеете! — запрыгал на одной ножке Кузнечик.

В это время солнце закатилось наполовину, и Ворона, опомнившись, дѐрнула за

серебристые паутинки. Орешки-колокольчики зазвенели, и все, закончив играть, побежали к

самому большому грибу.

Маленькие феи первыми оказались возле него и, помогая друг другу, быстро заняли

лучшие места посередине шляпки. За это мальчишки тут же подговорились им отомстить и,

когда все дружно запели песню, старались петь так громко, чтобы заглушить голоса девочек.

Гюльчичек сначала только слушала, а потом и сама стала подпевать:

Солнышко, Солнышко,

До свиданья, Солнышко!

Принесло ты радость нам,

Счастье птицам и цветам.

До свиданья, отдыхай,

Утром снова засияй!

Мальчишки-орехоносики и маленькие феи махали Солнцу до тех пор, пока оно

медленно и торжественно не опустилось за тенистую гору, чтобы ночью отдохнуть там,

набраться жара и света для будущего дня.

— А что вы теперь будете делать без солнышка? — спросила Гюльчичек.

— Что будем делать? А небо? А звѐзды? А луна? — наперебой закричали мальчишки.

— Мы — дети солнышка и неба, — пояснила Алчичек. — Так же, как солнышко, мы

любим и небо с его звѐздами. И они любят нас. Смотри, как звѐздочки подмигивают нам!

Гюльчичек подняла кверху глазки-вишенки и увидела огромное небо, на котором, как

маленькие осколки солнца, мерцали первые звѐзды.

— А вот сейчас покажется самая красивая, семицветная, звезда, — сказала Балчичек.

— А вот и не покажется! Не покажется! — заспорил Кузнечик. — Рано ещѐ!

— Вечно ты споришь! — отмахнулась от него Балчичек. — Да вот она, уже

показалась!

Увидев переливающуюся разными цветами звезду, Кузнечик сразу умолк и отпрыгнул

в сторону, как все провинившиеся в чѐм-то мальчишки.

Когда по склону неба скатывались падающие звѐзды, все дружно визжали от восторга.

А когда на небе появилась большая и круглая луна, захлопали в ладоши и запели:

Месяц, месяц, месяц добрый,

Посчитай-ка нас попробуй!

Раз, два, три, четыре, пять —

Всех нас не пересчитать!

На этот раз у девочек получилось громче, чем у мальчиков. Гюльчичек с

удовольствием пела вместе с новыми друзьями.

Ворона, заслушавшись их пением, снова чуть не проворонила свою обязанность. Она

торопливо потянула клювом паутинки, и колокольчики зазвонили отбой.

Маленькие феи и мальчишки-орехоносики построились парами и по дорожке,

усыпанной сушѐными яблочными семечками, отправились по домам.

— Эй, Гюльчичек! — окликнул Кузнечик. — Ты что, до утра там останешься?

Догоняй!

Гюльчичек мгновенно соскочила с гриба и догнала девочек.

— Молодец! — похвалила еѐ Балчичек. — Ты такая быстрая, даже быстрее

мальчишек.

В темноте Гюльчичек не узнала знакомое селение. В грибах-домиках зажглись алые

колокольчики, а больших листьев, похожих на след верблюда, над крышами домов не было.

Кузнечик заметил, что Гюльчичек растерянно оглядывается по сторонам.

— Ты что-нибудь потеряла?

— А где же листья, которые днѐм давали тень?

— Где? Спят.

— Как спят?!

— Да очень просто, устали и спят. Ведь целый день работали. Теперь отдыхают.

Гюльчичек, приглядевшись, увидела, что в самом деле листья на крышах домов

свернулись в трубочки и тихонько посапывают.

Возле двух грибов, сросшихся шляпками, было место прощания. Маленькие феи и

мальчишки-орехоносики, коснувшись друг дружки кончиками носов, расставались до утра.

Гюльчичек тоже хотела проститься с Кузнечиком, но он и секунды не мог спокойно

постоять на месте. Поэтому жѐлтый нос Гюльчичек ткнулся Кузнечику куда-то в лоб.

Гюльчичек очень расстроилась от своей неловкости.

— Пустяки! — успокоил еѐ Кузнечик. — Ты же не нарочно. Иди скорее спать.

— А куда идти?

— Как куда? К дому Алчичек и Балчичек. Ведь ты же их подруга.

— Кузнечик, — раздался голос Алчичек, — ты зачем задерживаешь нашу гостью?

Завтра наговоритесь!

— Ну, я поскакал, а то сейчас мне попадѐт, — прыгнул в темноту Кузнечик. — До

встречи на рассвете!

В доме Алчичек и Балчичек было очень чисто и уютно. Всѐ вокруг было красным: и

стены, и потолок, и окна, и двери, и мебель. И лампочки-колокольчики светились тоже

красным светом.

Гюльчичек не могла налюбоваться на комнату сестричек.

— Правится? — улыбаясь, спросила Балчичек. — Мы очень любим красный цвет. Он

такой радостный, весѐлый.

— И я полюблю всѐ красное! — воскликнула Гюльчичек. — Да здравствует красный

цвет!

— Молодец Гюльчичек! Ты очень славная, — погладила еѐ по жѐстким волосам

Алчичек. — А теперь ложись и отдыхай. Вот эта кроватка — для тебя. Спокойной ночи!

Что? Зарядка? — Кто глотает пироги, не жуя? — Ой, как страшно! — Вареньевый

градусник. — Варенье-объеденье! — Почему надо ходить в школу?

ано утром весѐлый солнечный луч заглянул в окошко домика-гриба и разбудил Алчичек и

Балчичек. Они тут же вскочили со своих кроватей и, распахнув створки окна, поблагодарили

Солнышко.

Все маленькие феи, мальчики-орехоносики, все лягушки, кузнечики, мошки, пчѐлки,

бабочки, пауки, муравьишки говорили спасибо Солнышку за то, что оно взошло и

по-прежнему любит их.

— Доброе утро, Гюльчичек! — приоткрыли сестрички дверь в комнату гостьи. — Как

ты спала?

— Спасибо. Очень хорошо.

— Пошли с нами во двор делать зарядку! — пригласила Балчичек.

— Зарядку? А что это такое?

— Ты не знаешь? Вот это да! Пойдѐм, сейчас увидишь.

Кузнечик был уже во дворе.

— Становитесь! — скомандовал он. — Встаньте прямее! Так! За мной — марш!

Каждый, прыжок Кузнечика равнялся трѐм шагам Гюльчичек, она еле поспевала за

всеми.

— Теперь делаем наклоны, — сказал Кузнечик. — Вот так! Ниже! Ниже!

У кругленькой Гюльчичек с наклонами ничего не вышло. Она с завистью глядела, как

ловко наклонялись до самой земли Алчичек и Балчичек.

— Начинаем приседания! — скомандовал Кузнечик. — Раз-два! Раз-два! Раз-два!

И с приседанием у Гюльчичек не получилось ничего. Она растерянно остановилась и

уже хотела заплакать, но Кузнечик дал новую команду:

— Теперь возьмите сосновые иголки и поднимите их но семнадцать раз.

Вот это упражнение для Гюльчичек оказалось сущим пустяком. Пока другие

поднимали иголки только в пятый раз, она уже успела сделать это в двадцатый.

— Молодец! Молодец! — обрадовались Кузнечик и обе сестрички.

Наблюдавшие из соседних дворов маленькие феи и мальчишки-орехоносики

подбежали к забору.

— Вот здорово!

— Да ей можно и не делать зарядку по утрам. Она и без неѐ вон какая сильная!

— Ошибаетесь, — строго сказала Алчичек, — зарядку нужно делать всем и всегда.

— Мне очень нравится зарядка! — радостно воскликнула Гюльчичек.

— Молодчина! — потрепала еѐ жѐсткие волосы Алчичек. — Мы очень любим тех, кто

любит зарядку. И не любим тех, кто еѐ не любит.

После зарядки все отправились по своим домам — завтракать. Маленьким феям и

мальчишкам-орехоносикам, жившим по соседству, конечно, очень хотелось бы посмотреть,

как завтракает гостья, но они были хорошо воспитаны и знали, что некрасиво стоять и

смотреть, как кто-то ест. А уж если они бывали голодны, то не показывали виду. Впрочем, из

дому они почти никогда не выходили голодными.

Гюльчичек пила тѐплый цветочный нектар из красной кружечки, когда в окно

запрыгнул Кузнечик.

— Приятного аппетита! Это я!

— Садись с нами, Кузнечик, — пригласила гостеприимная Алчичек. — Что ты будешь

есть?

— Чем угостите.

— Попробуй пирогов. Они ещѐ горячие. Балчичек только что испекла.

Кузнечик проворно проглотил два пирога.

— Ну что? Вкусно?

— Да что-то я не разобрал.

— Хочешь ещѐ?

— Ага!

Балчичек подала ему два самых больших и румяных пирога. Но и они исчезли в одно

мгновение.

— Опять не разобрал? — удивилась Алчичек. — Ещѐ тебе дать?

— Ага!

Балчичек принесла из кухни все оставшиеся пироги и поставила их перед гостем.

— Кушай на здоровье!

Не успели хозяева оглянуться, как Кузнечик проглотил два, потом ещѐ два, а потом

ещѐ два пирога.

— Ну, теперь разобрал? — улыбнулась Алчичек.

— Да так, чуть-чуть…

— Ты же не жевал совсем! — всплеснула руками Балчичек. — Глотал целиком!

Поэтому и не разобрал вкуса. У тебя что, зубов нет?

— Плохие зубы.

— Ну-ка, покажи! — подошла к нему Алчичек. — Открой рот.

Кузнечик с готовностью широко разинул рот.

— У тебя отличные зубы! — сказала Алчичек. — Все крепенькие, зелѐненькие, один к

одному.

— Какие же они отличные? — отмахнулся Кузнечик. — Раньше я запросто съедал по

четыре пирога, а теперь могу только по два!

Все засмеялись. И Алчичек, и Балчичек, и сам Кузнечик. И вдруг засмеялась

Гюльчичек. Впервые в своей жизни. И так у неѐ хорошо получилось, будто она всегда была

хохотушкой.

На орешнике громко каркнула Ворона и зазвонила в ореховые колокольчики. На

площадку со всех концов стали сбегаться маленькие феи и мальчишки-орехоносики. За

плечами у них были ранцы из ореховых скорлупок.

— Знаешь, что лежит в ранцах? — спросил Кузнечик Гюльчичек.

— Пироги.

— Нет, не угадала. Книжки.

— А что такое «книжки»?

— Ну, книжки — это чтобы умным быть. Поняла?

Гюльчичек ничего не поняла, но тоже надела ранец, который ей подала Балчичек.

В это время Кузнечик схватился за живот:

— Ой-ѐй-ѐй! Помогите! Умираю!

— Что с тобой? — всполошились все. — Тебя мошка укусила?

— Нет, не мошка! Изнутри болит. Ой-ѐй-ѐй! Позовите «скорую помощь»!

Не прошло и трѐх минут, как перед домиком-грибом появился фургон, запряжѐнный

крылатыми муравьями. Два орехоносика-санитара выпрыгнули из него, быстро уложили

Кузнечика на носилки из подорожника и, не слушая его возражений, увезли в больницу.

В больнице фея-врач в белом халате и белой шапочке как раз кипятила медицинские

ножницы. Увидев это, Кузнечик от страха закрыл глаза.

— Что у тебя болит? — ласково спросила фея-врач. — Глазки?

— Нет, не глазки.

— Тогда открой их.

— Я боюсь.

— Кого боишься? Меня? — удивилась фея-врач.

— Нет, не вас. Ваших ножниц.

Фея-врач отдала ножницы санитару-орехоносику:

— Уберите их в шкаф.

Кузнечик осторожно приоткрыл один глаз. Фея-врач держала в руках градусник.

— А это что? — опять испугался Кузнечик.

— Это обыкновенный градусник, — объяснила фея-врач. — Ты что, ни разу не видел?

Смотри, внутри — варенье, снаружи — чѐрточки. Берѐшь трубочку в рот. Если есть

температура, варенье в трубочке поднимается выше чѐрточек. Понял?

— Понял.

— Тогда открой рот и сиди вот так, не шевелись! Только не вздумай раскусить

градусник — варенье я тебе и так дам.

Вынув через десять минут изо рта Кузнечика градусник, фея-врач строго сказала:

— Температуры у тебя нет. Почему же санитары говорят, что ты кричал?

Дверь приоткрылась, и послышался голос Гюльчичек:

— Он не кричал, а орал как резаный.

Фея-врач, не оборачиваясь, строго велела:

— Закройте, пожалуйста, дверь! Кроме голосов больного и врача, в больнице не

должно раздаваться ничьих других!

Дверь захлопнулась.

— Так почему же ты орал как резаный? — снова спросила фея-врач. — Может, у тебя

болел живот?

— Да.

— А что ты сегодня ел?

— Что? Да ничего…

— А всѐ-таки? Вспомни.

Дверь снова приоткрылась, и послышался голос Гюльчичек:

— Он правда ничего не ел. Он глотал — и всѐ!

— Закройте, пожалуйста, дверь, — ровным голосом повторила фея-врач.

Дверь захлопнулась.

— Так почему ты глотал, а не жевал? — спросила фея-врач. — Ты что, лодырь или

куда-то торопился?

— У меня зубы болят, вот почему!

— Открой рот! Вот так. Пошире. — Фея-врач постучала по зубам молоточком. —

Придѐтся их вырвать!

— Зачем? — возмутился Кузнечик. — Они… они сейчас не болят!

— Так ведь они тебе всѐ равно не нужны. Ты же ими не жуѐшь, правильно? Что ты

глотал сегодня?

— Пироги.

— Сколько?

— Кажется, десять.

— Такие вкусные пироги были?

— Да я и не успел распробовать… — вздохнул Кузнечик.

— Всѐ ясно. Значит, выбирай: или мы тебе разрезаем живот и вынимаем

непрожѐванные пироги, или вырываем все зубы, раз они тебе не нужны.

— Нет, нет, нет! — закричал Кузнечик. — Не надо резать — у меня уже прошло! И

вырывать не надо — я буду теперь всѐ жевать! Я не буду глотать, честное слово!

— А тебе можно поверить? — нахмурилась фея-врач.

— Поверьте ему! Поверьте, пожалуйста! — раздался из-за двери голос Гюльчичек. —

Прошу вас!

Фея-врач сердито обернулась, но дверь уже была плотно закрыта.

— Ладно, сегодня я тебе поверю, — сказала фея-врач. — Но смотри — больше сюда

не попадай.

Кузнечик с облегчением вздохнул и покосился на градусник, в котором температуру

показывал столбик варенья.

— Хочется? — понимающе улыбнулась фея-врач.

— Ага!

— Принесите, пожалуйста, больному варенья, — попросила она

санитара-орехоносика.

Кузнечик хотел проглотить угощение, но тут же опомнился и стал есть варенье

ложечкой, затем аккуратно вытер рот и не забыл сказать спасибо. Даже блюдечко облизывать

не стал — такой он стал воспитанный!

И как только фея-врач отвернулась в сторону, выпрыгнул из окна во двор, чуть не

опрокинув при этом санитарный фургон.

По двору, волнуясь, ходила Гюльчичек. Кузнечик бросился к ней:

— Меня таким вкусным вареньем угостили! Жаль только, всего одно блюдечко. Я бы

и семнадцать таких проглотил!

— А что ты обещал? — укоризненно покачала головой Гюльчичек. — Больше ничего

не глотать!

— Ой, да! Я больше не буду.

— Смотри не забудь, а то опять сюда попадѐшь.

— Спасибо, Гюльчичек, — смущѐнно потупился Кузнечик. — Я тебе так благодарен!

— За что?!

— За то, что не бросила меня одного. И за то, что из-за двери подсказывала. Если бы

не ты, разрезали б мне живот, точно!

— Ладно, пошли скорей. Нас все ждут.

— Пошли! — весело сказал Кузнечик. — Только знаешь что… Тебе надо тоже

выучиться на доктора. Вот было бы здорово! Я бы как заболел, сразу бежал к тебе. А ты бы

угощала меня вареньем. И градусник был бы вареньевый у тебя. Вот здорово! А?

Алчичек и Балчичек поджидали их в тенѐчке.

— Ну как, Кузнечик? Вылечили тебя?

— Ага.

— Поздравляем! Но смотри — не будь больше обжорой! А как тебя лечили?

— Очень здорово! Вареньем!

— И всѐ? И от него ты сразу поправился? — не поверила Балчичек. — А мы-то

думали, что тебе разрежут ножницами живот. Говорят, что фея-врач всегда разрезает его тем,

кто жадничает. Тебе просто повезло!

— Ага, повезло! Это Гюльчичек мне помогла.

— Вот видишь, опять тебе Гюльчичек помогает, — покачала головой Алчичек. — И

опаздывает из-за тебя в школу.

— Зачем ей в школу? — закричал Кузнечик. — Я туда не хожу — и ей не надо! Ты

ведь не хочешь учиться, Гюльчичек?

— Не знаю… — растерянно ответила Гюльчичек. — Я не знаю.

Алчичек достала из своего ранца книжку, открыла еѐ и громко прочитала:

— «Все маленькие феи и мальчики-орехоносики должны ходить в школу!» Так

написано в Правилах для лесных фей и мальчишек-орехоносиков.

— Но ведь Гюльчичек — не фея и не орехоносик! — обрадовался Кузнечик.

— Нет, я — фея… — вздохнула Гюльчичек. — И значит, мне тоже нужно идти в

школу.

— Ну и иди! — обиделся Кузнечик. — А я не пойду!

— Вот поэтому ты часто болеешь и ноги себе ломаешь, — упрекнула его Алчичек.

— Ну и что! — застрекотал Кузнечик. — Подумаешь! Заболею — вылечусь, сломаю

ножку — заживѐт. А для чего же доктора? Если никто не будет болеть, что им делать? У них

и варенье тогда испортится. Зачем добру пропадать? Да здравствует варенье! Да здравствует

больница!

Школа. — Что за школа? — Как нужно завтракать? — Почему Гюльчичек не фея? —

Что такое алыча?

кола оказалась очень красивой. Стены еѐ были сделаны из гладких жѐлтых желудей, а крыша

— из коричневых желудѐвых шляпок.

Школьников как раз отпустили на перемену. Первый урок — «как надо умываться» —

уже закончился. Маленькие феи, увидев, что пришла Гюльчичек, дружным хором закричали:

— Садись за мою парту! Садись со мной! Со мной! Гюльчичек растерялась. Как бы ей

кого не обидеть.

— Я не знаю, где мне сесть.

— Не знаешь? Тогда мы сами выберем для тебя место! Девочки завязали ей глаза и

подтолкнули вперѐд.

— Где остановишься, там и будет твоѐ место.

Гюльчичек сделала несколько шагов между партами, повернула налево и

остановилась:

— Вот здесь!

Развязывавшая ей глаза маленькая фея в пышном клетчатом платьице с грустью

вздохнула:

— Но за этой партой никто не сидит.

Зато все остальные феи захлопали от радости в ладоши:

— Ну и хорошо! Хорошо! Никому не обидно!

Гюльчичек села за свою парту.

Прозвенел звонок, и в класс вошла фея-учительница. Она поверх очков внимательно

посмотрела на Гюльчичек и открыла свой журнал.

— Сейчас мы повторим урок о том, как нужно завтракать. Кто хочет ответить? —

обратилась фея-учительница к классу.

Все сидели молча. Фея-учительница положила руку на аккуратную головку маленькой

феи в клетчатом платье:

— Отвечать будешь ты. А после тебя ответ повторит новенькая.

Маленькая фея расправила пышную юбочку и подошла к столу.

Рядом с ним стояла корзинка с посудой и салфетками. Ученица быстро разложила

салфетки, в центре стола поставила вазочку с незабудкой. Потом повернулась лицом к классу

и начала рассказывать:

— Я живу с папой, мамой, сестричкой и двумя братишками. Каждое утро звон

ореховых колокольчиков будит нас на восходе солнца. Мы встаѐм, убираем постели,

умываемся, делаем на свежем воздухе зарядку и садимся завтракать.

— Хорошо, — подбодрила ученицу фея-учительница. — Сколько чашек ты должна

поставить на стол?

— Шесть чашек.

— Правильно, расставляй. Ты поставишь чашки как попало?

— Нет, что вы! Самую большую — папе-орехоносику, среднюю — мамочке-фее,

поменьше — средней сестричке-фее, маленькую — братику-орехоносику и совсем

маленькую — другому братику, дошколѐнку.

— А себе?

— И себе — маленькую.

— Правильно. Никогда нельзя себе ставить большую чашку и брать большой кусок.

Продолжай!

— Сахарница ставится в середине стола, розетки для варенья — справа от чашек, а

вазочка с вареньем…

— …Вазочка с вареньем ставится возле меня! — раздался из-за окна задорный голос

Кузнечика.

Фея-учительница подошла к окну и строго погрозила пальцем:

— Посторонним запрещено мешать во время урока. Ясно?

— Ясно! — огорчѐнно отозвался Кузнечик, которому было очень скучно одному.

Поглядывая исподтишка на Кузнечика, ученица продолжала:

— Когда вся семья соберѐтся за столом, я разливаю чай в чашки. Сначала — папе,

потом — маме, потом — по старшинству. А потом… потом…

Маленькая фея задумалась. Одноклассницы сгорали от желания помочь ей ответить,

но все терпеливо ждали, когда учительница попросит их это сделать.

А Гюльчичек, не зная школьных правил, подсказала, не вставая с места:

— А потом все начинают кушать.

Фея-учительница строго посмотрела на неѐ:

— За то, что без разрешения ответила с места, ставлю тебе самую плохую отметку по

поведению.

Гюльчичек от обиды чуть не заплакала. А учительница повернулась к ученице:

— Ну что, не помнишь?

— Нет, вспомнила, вспомнила! — воскликнула фея. — После того как все сели за

стол, папа-орехоносик ложкой ударяет по чашке. Это значит, что можно начинать есть.

— Верно! Получаешь пятѐрку. Если бы ты не запнулась, я бы поставила тебе шесть.

Так что, если хочешь отметку получше, попробуй ответить ещѐ на один вопрос. Хочешь?

— Хочу!

— Что следует делать после того, как выпьешь фруктовый сок?

— Аккуратно вытереть губы салфеткой.

— Правильно. А сколько раз откусывают от куска хлеба?

— Всего один, хотя некультурные ребятишки набивают себе полный рот.

— Превосходно! Я ставлю тебе шесть с плюсом! Садись!

— А мне сколько? — пискнул за окном Кузнечик.

Фея-учительница выглянула в окно и снова погрозила ему пальцем. Потом она

обратилась к Гюльчичек:

— Новенькая ученица, повтори, пожалуйста, урок!

Все повернулись к Гюльчичек, но она продолжала сидеть молча.

— Ученица, я разве не с тобой говорю? — повысила голос фея-учительница.

— Разве… разве я — ученица? — растерялась Гюльчичек. — Я ведь Гюльчичек.

— Все, кто находится в классе и учится, называются учениками и ученицами. И ты

тоже. Поняла?

— Поняла.

— Так вот, ученица, ты сможешь повторить урок?

— Да.

И Гюльчичек бойко повторила весь урок — буквально слово в слово.

— Память у тебя прекрасная, — похвалила фея-учительница. — А теперь расскажи

своими словами: как завтракают в твоѐм доме?

— Я живу вместе с двумя сестричками-феями… — начала Гюльчичек.

В классе поднялся шум:

— Какие сестрички?

— Ты же не фея!

— У тебя нет никаких сестѐр!

— Чего ты выдумываешь!

Гюльчичек растерялась. Она оглянулась на Алчичек, затем на Балчичек, но те

молчали. Тогда, не зная, что ей делать, Гюльчичек заплакала. Но чтобы не залить слезами

классную комнату, она предусмотрительно высунулась из окна.

Поникшие без влаги травинки и цветы ожили от чудо-дождя. А озорной Кузнечик

принялся скакать по луже, поднимая брызги выше головы.

Одноклассницам стало неловко, что они обидели Гюльчичек, но что они могли

поделать? Ведь лесные феи никогда не говорят неправду.

— Гюльчичек, ты не можешь быть сестричкой феям, потому что у тебя нет алычового

значка, — тихонько объяснила ей кудрявая белокурая фея с первой парты и протянула

чистенький кружевной платочек. — Не плачь!

Снова этот шалунишка Кузнечик. — Почему обиделась Гюльчичек? — Феей можно

стать. — Почему волосы жѐсткие?

аздался звонок с урока. Ученики и ученицы, обгоняя друг друга, выбежали во двор.

Маленькие феи стали весело кружиться парами, собираться стайками и о чѐм-то таинственно

шептаться. Мальчишки-орехоносики тут же затеяли шумную чехарду и игру в догонялки.

Только Гюльчичек грустно стояла в сторонке. Прямо под ноги к ней кувырнулся

Кузнечик:

— Зачем тебе эта школа, Гюльчичек? Посмотри на меня. Разве я умираю без неѐ? Или

прыгаю неправильно? Или я глупый?

— Нет, ты не глупый, Кузнечик. И прыгаешь ты правильно. Только с тобой всѐ время

что-то приключается.

— Так это не от школы зависит! Бросай еѐ, Гюльчичек, будешь вольной, как я. И

уйдѐм отсюда!

— Куда?

— Да хоть на лужайку! А оттуда — на Изумрудную речку. Попрыгаем там по

камушкам. Искупаемся. А тут такая скука: как утром просыпаться, да как умываться, да как

сок пить… Что я, без школы не знаю, как его пить? Больше всех выпить могу. Не учись ты

этой ерунде, Гюльчичек!

— Нет, я хочу учиться.

— Почему?

— Ведь все маленькие феи учатся. И все мальчики-орехоносики.

— Но ведь ты же не фея!

— Я фея.

— Была бы ты фея, у тебя был бы алычовый значок.

— Гюльчичек, иди скорее, — позвали одноклассницы, — Сейчас начнѐтся самый

интересный урок — «как мириться после ссоры».

— Это самый трудный урок, — сказала белокурая фея. — Но мы больше всего любим

самое трудное.

После уроков Кузнечик встретил возвращавшихся домой школьников.

— Какие вы все усталые! Не то что я. Захочу — так до восхода луны на одной ножке

простою.

— Вот и постой! — рассмеялась маленькая зеленоглазая фея.

— А что ж, не смогу? Я не то что вы, лентяйки!

— Это мы-то лентяйки? — возмутились феи. — Да у нас у всех есть алычовый значок.

А вот у тебя нет!

Когда дошли до дома, Гюльчичек остановилась.

— Что ты, Гюльчичек? Заходи в дом, — позвали еѐ сестрички. — Будем сейчас

обедать.

Гюльчичек молчала.

— Ты почему молчишь?

— Я ухожу.

— Куда?

— Не знаю.

— А если не знаешь, почему уходишь? — спросила Балчичек.

— Просто так.

— Просто так ничего не бывает. Подумай и ответь, ведь ты же школьница.

Гюльчичек молчала.

— Я знаю, на что ты обиделась, — сказала Алчичек. — Ты назвала нас своими

сестричками, а все возразили тебе. И мы не заступились. Правда?

— Правда! — вздохнула Гюльчичек.

— Ты не обижайся на нас: мы не могли за тебя заступиться. Ведь фея обязательно

должна иметь алычовый значок. И ты будешь его иметь. И станешь феей. Поняла?

— Поняла.

— Поэтому никуда тебе уходить не надо. И обижаться тоже не надо. Ведь мы

действительно очень разные. Смотри, какие у нас волосы — мягкие, как птичий пух. А у тебя

жѐсткие. Ты не фея, но кто ты — и сама не знаешь. Что же тут обижаться?

— Я всѐ поняла, — ответила Гюльчичек и провела руками по своим волосам. Волосы

торчали в разные стороны, и их невозможно было пригладить.

Кто такие дошколята? — Кому строят новое селение? — Вот так удар! — Заслуженная

награда. — Да здравствуют девочки! — Венок из листьев алычи. — Кузнечик-лодырь. —

Трудно ли сочинять песенки?

олнце стояло в зените, но в домиках-грибах не было жарко, потому что над каждой крышей

нависали большие листья, похожие на след верблюда.

Все уже пообедали, и Ворона, каркнув два раза, зазвонила в ореховые колокольчики.

Маленькие феи и мальчишки-орехоносики со всех сторон сбегались на площадку. В

руках у них были топоры, кирки, лопаты, молотки, мастерки, грабли. Все были одеты в

удобные комбинезоны. А чуть поодаль толпилась стайка совсем малюсеньких орехоносиков

и фей.

— Эта малышня тоже ваша? — удивлѐнно спросила Гюльчичек.

— Наша. Вся разница между малышами и старшими ребятами в том, что мы ходим в

школу, а они ещѐ нет, — ответила Алчичек. — Они пока беззаботные, как Кузнечик. Встают

когда хотят, пьют нектар сколько вздумается. Вольные дошколята!

— А что вы собираетесь делать сейчас?

— Мы будем строить новое селение.

— Зачем? Этого разве мало?

— Такой у нас обычай. Мы строим селение для дошколят. А они вырастут — и

построят ещѐ одно селение, для будущих малышей.

Кузнечик вмешался в разговор:

— А почему бы нам не построить город?

— Нам не нравятся города. Там нет грибов, ягод, орехов, яблок, слив, нет пчѐлок,

пауков, муравьишек, мошек и даже кузнечиков, — ответила Алчичек.

— Неправда, я сам видел в городе и яблоки, и мошек.

— Но ты ведь не живѐшь в городе! — засмеялась Алчичек.

— Там трамваи есть… — вздохнул Кузнечик. — Можно кататься сколько хочешь.

— Ну и что! Мы тоже можем сделать в новом селении трамвай. Подвесной, на

паутинках, и катайся на здоровье, — успокоила его Алчичек.

Ворона снова зазвонила в ореховые колокольчики, и отряды маленьких фей и

мальчишек-орехоносиков дружно зашагали к воротам. Сторожа-пауки, выпуская их из

селения, высоко подтянули завесы-паутины.

Перейдя через овраг, отряды тут же приступили к работе. Маленькие феи кирками

разбивали камни и собирали их в тачки. Малыши граблями очищали землю от травинок,

кустиков, всякого мусора и свозили его в глубь оврага. Мальчишки-орехоносики строили из

скорлупок орехов домики, скрепляя их красной глиной. Все работали дружно, весело и

быстро. Дома росли, как грибы, и по виду тоже напоминали грибы.

Птицы, перелетая, роняли им свои перья. Мальчишки-орехоносики ловили их и,

поблагодарив птиц, подметали перьями новые улочки.

Не успевали строители закончить очередной домик-гриб, как маленькие феи уже

ровняли вокруг него лопатами землю и сажали цветы.

Все были заняты делом. Только Гюльчичек стояла в стороне. Никто еѐ не позвал и не

сказал, что и как нужно делать. И ей было очень стыдно, что все работают, а она — нет.

Гюльчичек растерянно оглядывалась по сторонам в поисках Алчичек или Балчичек.

Наконец увидела их. Сестрички вместе с другими маленькими феями усердно долбили

кирками скалу. Гюльчичек обрадовалась и, взяв свободную кирку, поспешила на помощь.

Она с таким азартом обрушилась на неприступную скалу, что с одного удара рассекла

еѐ пополам. Брызнули в разные стороны осколки камней, золотым дождѐм рассыпались

вокруг искры. Второй удар Гюльчичек оказался не менее сильным. От его грохота маленькие

феи закрыли уши и присели на корточки. Мальчики-орехоносики, не поняв, в чѐм дело,

спрятались на всякий случай за недостроенными домиками. Дошколята от испуга так и

попадали в цветники.

А Гюльчичек била и била изо всех сил по остаткам скалы, дробя еѐ на мелкие камни.

Искры целыми снопами вылетали из-под кирки.

Со всех сторон раздались встревоженные голоса:

— Эй, остановись! Загоришься!

— Обожжѐшься!

Все с изумлением и восторгом следили за работой Гюльчичек. Когда она наконец

отбросила в сторону кирку, восхищѐнно закричали:

— Молодчина! Здорово!

И маленькие феи, и мальчишки-орехоносики, не сговариваясь, протягивали ей свои

алычовые значки. Дошколята сбегались со всех сторон с цветами в руках. Все поздравляли

Гюльчичек, хвалили, улыбались ей.

Гюльчичек огляделась вокруг и… заплакала. На этот раз все поняли, что плачет она от

радости. А вместе с ней заплакали и маленькие феи. Очень скоро посреди нового селения

образовался целый пруд, возле которого мальчишки-орехоносики тут же решили построить

уютные беседки.

Дошколята влюблѐнно смотрели на героиню и решали про себя: «Вырастем и станем

такими, как Гюльчичек!»

— Бери наши значки, Гюльчичек, — уговаривали маленькие феи. — Ты достойна их.

Ты умеешь работать с радостью.

— Спасибо, — тихо поблагодарила Гюльчичек. — Но я одна, а вас много. На моей

груди не хватит места для всех значков, а если я возьму только у кого-то одного, то обидятся

другие.

Кузнечик, сладко было задремавший в лопухах, проснулся от громовых ударов

Гюльчичек. Увидев, как ей дарят алычовые значки, он испугался, что останется теперь

совсем один.

— Но она же не фея! — протестующе крикнул он.

— Фея! Фея! — закричали вокруг. — Она не боится трудностей и не знает лени.

— Да, она очень смелая, и совсем не ленивая, и сильная, и добрая, но… она вовсе не

фея, — не сдавался Кузнечик. — Взгляните, какие жѐсткие у неѐ волосы!

И тут малышня подняла такой гвалт, что даже птицы разлетелись в разные стороны —

подальше от опасного места.

— Никакие не жѐсткие! Нет! Она фея! Фея! Фея! И мы будем такими же, как она!

Одна маленькая фея сняла со своей кудрявой головы кружевной бант и прикрепила

его к волосам Гюльчичек.

Все от радости захлопали в ладоши.

— Давайте работать дальше, — предложила смущѐнная Гюльчичек.

И снова закипела работа. Мальчишки-орехоносики спешили достроить последние

домики-грибы. Маленькие феи, чью работу выполнила одна Гюльчичек, раздробив скалу

вдребезги, подметали новые улочки и наводили порядок в готовых домиках. Всѐ вокруг уже

сияло чистотой.

Местные муравьи на улице Груш делились между собой впечатлениями.

— Посмотрите, какая кругом красота!

— Девочки, если захотят, убирают лучше мальчишек!

— Глядите, нигде ни пылинки!

Мальчишки-орехоносики, работая с удвоенной силой, ухитрялись при этом оживлѐнно

обсуждать подвиг Гюльчичек.

— Послушайте, а может, Гюльчичек вовсе и не девчонка?

— Вполне может быть. Ведь девчонки не бывают такими сильными.

Гюльчичек услышала их громкие голоса:

— Нет, я девочка. И я горжусь этим!

Кузнечик тут же поддержал еѐ:

— Она девочка — и гордится этим! Ура! Да здравствует Гюльчичек и все девочки!

Мальчишки-орехоносики, посоветовавшись между собой, сплели для Гюльчичек

венок из алычовых листьев и торжественно надели ей на голову:

— Ты достойна самой высокой чести!

А маленькие феи, заговорщицки пошептавшись, подошли к Гюльчичек:

— Выбери себе любой домик-гриб! Мы решили подарить тебе тот домик, который

придѐтся по душе. Согласна?

— Я… Я не знаю, — растерялась Гюльчичек.

— Но ведь у неѐ всѐ есть, — встала поближе к подруге Балчичек. — Она живѐт с нами,

у неѐ своя комната. И нам очень хорошо живѐтся вместе. Но конечно, если Гюльчичек

захочет, пусть у неѐ будет свой домик.

— Ура! — закричали малыши-дошколята. — Гюльчичек будет жить в нашем селении!

Тем временем мальчишки-орехоносики начали ставить на улицах столбы и натягивать

между ними трамвайные провода. Провода были из самых прочных золотистых паутинок.

Дошколята прыгали от восторга:

— Ура! Как хорошо! В старом селении нет трамвая, а у нас будет!

Кузнечик никому не помогал и беззаботно скакал туда-сюда. Он пробовал задирать

всех своими шутками, но никто не обращал на него внимания. Тогда он стал уговаривать

Гюльчичек:

— Пошли отсюда!

— Куда?

— Будем качаться на качелях-паутинках!

— А как же все? — удивилась Гюльчичек. — Ведь все ещѐ работают.

— Ну и пускай работают, а мы пойдѐм!

— Нет, так нельзя, Кузнечик! Мы вместе пришли сюда, вместе и уйдѐм.

— Да я уже устал ждать, когда они закончат!

— Устал — ляг отдохни.

— Я и лежать устал.

— Тогда займись каким-нибудь делом!

— Не хочу! — топнул ножкой Кузнечик. — Ничего не хочу делать!

— Тогда давай споѐм! — предложила Гюльчичек. — Тебе сразу захочется работать.

— Какая хитрая! — покачал головой Кузнечик. — Петь-то я люблю, а вот работать —

нет.

— Так, может, тебе и не захочется работать. Давай просто споѐм.

— А что мы будем петь?

— Знаешь, давай сами придумаем песню — про дошколят!

— Давай!

Кузнечик тут же присмирел и задумался. Он качал головой, бубнил что-то себе под

нос, смотрел на небо, в землю, отбивал такт ногой, то хмурился, то улыбался.

— Нет, никак не получается… — вздохнул он. — Давай попробуем вместе. Одно

слово — ты, другое — я.

Дошколята, дошколята,

Работящие ребята,—

тут же придумала Гюльчичек.

— Во! Молодец! — обрадовался Кузнечик. — Я как раз хотел что-нибудь такое

придумать. Теперь твоя очередь.

Взрослым дружно помогают,

Никогда не унывают,—

сочинила Гюльчичек.

— Правильно, они никогда не унывают! И взрослым помогают! — подпрыгнул от

радости Кузнечик. — Видишь, как у меня хорошо сочиняется. Теперь твоя очередь!

— Утром с Солнышком встают, очень весело живут!

— Ура! — закричал Кузнечик. — Мы сочинили песенку! Да здравствуем мы!

И он громко запел:

Дошколята, дошколята,

Работящие ребята.

Взрослым дружно помогают,

Никогда не унывают.

Утром с Солнышком встают,

Очень весело живут!

Услышав песню, птицы шумно захлопали крыльями. От этого поднялся ветер и разнѐс

песенку Гюльчичек и Кузнечика по селению. Еѐ сразу подхватили во всех уголках, и работа

закипела ещѐ веселее. А Кузнечик без устали скакал по улочкам и вдохновенно руководил

дружным хором.

Гюльчичек увлечѐнно сажала цветы вместе с дошколятами. Она очень подружилась с

ними и вовсе не стеснялась, что возится с малышами. Ведь искры, которые, подобно тысяче

маленьких солнышек, рассыпались вокруг еѐ кирки, когда она рассекала скалу, больше всех

восхитили именно малышей. И именно они преподнесли ей цветы.

Из-за оврага послышался перезвон семнадцати ореховых колокольчиков — это

Ворона давала сигнал к концу работы.

Построившись в ряды, маленькие феи, мальчишки-орехоносики и дошколята, усталые,

но довольные, зашагали домой. Солнышко ласково провожало всех, кто честно трудился

целый день, и даже шалунишку Кузнечика, хотя он и отлынивал от работы, но зато сочинил

вместе с Гюльчичек песенку.

Гюльчичек, то и дело трогая свой венок на голове, размышляла: «Интересно, почему

значки алычовые? Я бы придумала значки, изображающие кирку или лопату». Но спросить у

дошколят она стеснялась, потому что не знала, что здесь принято о непонятном спрашивать

как раз у дошколят, которые целыми днями не расстаются с книжками и очень многое знают.

Подходя к селению, Гюльчичек хотела снять венок, но листья запутались в еѐ жѐстких

волосах.

— Ты хочешь снять венок? — удивилась самая маленькая фея-дошколѐнок. — Не

надо! Он тебе очень идѐт!

— Мне как-то неудобно, — призналась Гюльчичек. — Нехорошо выделяться среди

других.

— Что ты! — воскликнула фея. — Ты заслужила его своей работой.

— Да я же ничего особенного не сделала. Трудилась, как и все.

Как хочется алычи! — Ну и кислятина! — Кузнечик снова не жуѐт! — Почему алыча

священная? — Снова больница. — Дайте варенья — я усну! — А в школу ходить нужно.

еперь все маленькие феи мечтали подружиться с Гюльчичек. Уже никто не говорил, что у неѐ

жѐсткие волосы. Каждой фее хотелось завязать ей свой бант. Алчичек и Балчичек сшили для

неѐ нарядное платье. Мальчики-орехоносики сплели из сухих травинок удобные туфельки.

Дошколята так и вертелись вокруг Гюльчичек. Кто нѐс малину, кто смородину, кто виноград.

Гюльчичек всѐ пробовала, всѐ хвалила, но сама ждала, когда же еѐ угостят алычой.

— Что тебе ещѐ хочется? — спросил Кузнечик с тайной завистью, ведь ему никогда не

уделяли столько внимания.

Гюльчичек застеснялась, покраснела и глазами показала на значок Алчичек. Не успели

дошколята переглянуться, как Кузнечик уже принѐс две алычи, зрелую и незрелую:

— Вот!

Гюльчичек сначала откусила от незрелой алычи. Она оказалась

кислющей-прекислющей.

— Вкусная? — спросил Кузнечик.

— Да-а-а…

— Очень?

— Н-не знаю…

Гюльчичек не хотелось обидеть Кузнечика, который старался для неѐ.

А Кузнечик опять исчез и вернулся с полным карманом незрелых плодов.

— А вторую что же ты не ешь? — удивился он.

— Пусть останется… на потом, — сказала Гюльчичек.

«Оказывается, это вкуснятина, если еѐ даже оставляют на потом», — подумал

Кузнечик и, куснув разочек, так и подпрыгнул выше дома.

— Что? Что? — завизжали дошколята, с любопытством наблюдавшие за ним. —

Вкусно?

Кузнечик не мог сказать «да», потому что было очень невкусно, но и не мог сказать

«нет», ведь Гюльчичек только что сказала «да».

Малыши, замерев, ждали ответа. И тогда Кузнечик, закрыв глаза (будто бы от

удовольствия), застрекотал как ни в чѐм не бывало:

— О, ещѐ как!

И одну за другой побросал в рот все ягоды.

— Видели?

— Видели! — поразились дошколята. — Ты что, глотаешь и не жуѐшь?!

— Мне можно, — ответил Кузнечик. — Я — большой. А вот вам ни в коем случае

нельзя: вы маленькие.

А Гюльчичек сжимала в руке спелую красную алычу и ничего не могла понять.

— Алчичек, — спросила она, — почему вы носите алычовые значки?

— Потому что алыча у нас — священный плод.

— А почему она священная?

— Потому что зацветает самая первая из деревьев и зовѐт за собой цвести все

остальные. И цветы у неѐ синие-синие, как небо. А уж потом расцветают фиалки, ландыши,

незабудки, колокольчики. Поэтому мы и выбрали красивый листик алычи для своего значка.

— А я знал! А я знал! — закричал Кузнечик.

— Что ты знал?

— Ни-че-го! Знать ничего — тоже великое дело! — Кузнечик схватил Гюльчичек за

руку. — Пойдѐм, Гюльчичек, погуляем, я тебе что-то покажу. Пойдѐм скорее!

Дело в том, что у Кузнечика начинал болеть живот, но он боялся сказать об этом

кому-нибудь, кроме Гюльчичек. И повѐл еѐ прямо к воротам больницы.

— Так что ты мне хотел показать? — недоумевая, спросила Гюльчичек.

Но Кузнечик уже вбежал в больничный двор и через открытое окно впрыгнул прямо в

палату. Там он растянулся на крахмально-чистой постели.

— Ты кто такой?! — изумилась фея-врач.

— Я! Не узнали?

— Нет, не узнала. Почему ты самовольно появился здесь?

— Да как же вы меня не узнаѐте? Я — Кузнечик. Вы только вчера угощали меня

вареньем. Вспомнили?

— Может быть. Но варенья больше нет. Вставай!

— Почему?

— Потому что ты не болен.

— Я болен!

— Больных привозят на фургоне. А ты явился самовольно, да ещѐ и через окно.

Дверь осторожно приоткрылась, и раздался голос Гюльчичек:

— Он правда болен. Он проглотил много кислой алычи.

Фея-врач удивилась, но строго сказала:

— Опять ты? Закрой сейчас же дверь! В больнице не должны раздаваться ничьи

голоса, кроме голосов больного и врача.

Кузнечик обрадовался:

— Значит, я больной?

— Ладно, предположим. Что у тебя болит?

— Животик.

Фея-врач хлопнула в ладоши, и в палате появился орехоносик в белом халате.

— Что, он тоже врач? — недоверчиво спросил Кузнечик.

— Нет, не врач, — строго ответила фея и велела неврачу завязать Кузнечику глаза.

— Для чего это?

— Не для того, чтобы в жмурки играть. А для лечения.

Когда неврач принялся привязывать Кузнечику руки и ноги, тот возмущѐнно

застрекотал:

— Ой-ѐ-ѐй! Что ты делаешь?

— Пока ничего. А вот теперь на, понюхай! — И поднѐс что-то приятное к носу

Кузнечика. — Считай вслух.

— А что мне нужно считать? Я ничего не вижу.

— И не надо видеть. Просто считай себе, и всѐ. От десяти до одного.

— Десять, девять, семь, четыре…

— Стоп! После девяти — семь? А после семи — четыре? И не стыдно тебе?

— Нет! Ни капельки! Я ведь в школу не хожу.

— Вот поэтому и попадаешь без конца в больницу, — строго заметила фея-врач,

намыливая руки.

— Ну и не без конца, а всего только второй раз…

— Два раза за два дня — это тебе мало? — щѐлкнул его по носу неврач. — Запомни:

девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре… А теперь считай снова!

— Десять, девять, восемь… восемь… восемь…

— Наконец-то уснул, всѐ в порядке, — сказал неврач.

— Кто? Я? Я не уснул!

— Почему?

— Как почему? Ещѐ Ворона не звонила отбой. Ты что, такой же неуч, как и я?

Фея-врач тихо шепнула:

— Надо прибавить дозу снотворного.

— Да-да, правильно! — обрадовался Кузнечик. — Мне так нравится его запах!

Неврач поднѐс к носу Кузнечика целую пробирку с лекарством:

— Считай опять.

— Как — с конца или с начала?

— Как хочешь.

— Я хочу с начала — так легче. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь,

девять, десять. Хватит? А то я дальше не знаю.

— Бесполезно! — рассердился неврач. — Больной, почему ты не засыпаешь?

— Почему? Дайте варенья — сразу усну!

Неврач принѐс блюдечко с вареньем и развязал Кузнечика. Съев всѐ до капельки,

довольный Кузнечик растянулся на кровати:

— Теперь привязывайте как хотите!

Неврач покрепче привязал Кузнечика и вновь приставил к его носу пробирку. Через

минуту спросил:

— Больной, ты спишь?

— Не видите? Сплю.

Неврач дал знак фее-врачу, которая ножницами ловко разрезала живот Кузнечика и

вынула оттуда пять зелѐных плодов алычи. Затем аккуратно зашила сразу похудевший

животик и сказала неврачу:

— Опять глотал нежѐваное, негодник!

Кузнечик как ни в чѐм не бывало пояснил:

— Нет. Первую алычу я раскусил, но она оказалась кислая-прекислая. Поэтому

остальные пришлось проглотить.

Неврач развязал ему глаза:

— Больной, так ты не спал?

— Спал. Только что проснулся!

Когда шалунишке отвязали руки-ноги, он тут же сел на кровати:

— Всѐ? Я могу идти?

— Куда?

— Во двор. Меня там ждѐт Гюльчичек.

— Это кто такая?

— Подруга… Ну… не только моя… а всех фей и орехоносиков.

— Ладно, иди. Только сегодня не бегай, не прыгай, а ночью не спи на животе. Понял?

— Понял.

— И больше сюда смотри не попадай, не то…

— Хотите сказать, что варенье у вас кончится? Да?

— Да-да… Ну, будь здоров!

— Спасибо! Прощайте!

Во дворе Кузнечика ждала заплаканная Гюльчичек, а кругом были лужи слѐз.

— Ну, как ты, Кузнечик? Тебе было очень больно?

— Нет! Ни капельки!

— Может, тебе помочь?

— Что ты! Зачем? Я сам могу идти, у меня ничего не болит.

— Правда? Какой ты молодец! Я думала, ты снова выпрыгнешь в окошко.

— Нет, я у них варенья выпросил. И лекарство душистое нюхал.

— Кузнечик, извини меня! — потупившись, сказала Гюльчичек. — Я тебе неправду

говорила про алычу, а ты поверил. Мне просто не хотелось тебя огорчать, что алыча

невкусная, ведь ты для меня старался. Я не знала, что так получится…

— Да ладно тебе, Гюльчичек!

— Я больше никогда не буду говорить неправду. Никогда! Хочешь, я подарю тебе

свой алычовый венок?

— Не хочу. Ты его заслужила, сама и носи.

— Ты такой добрый, Кузнечик!

— И ты тоже… добрая…

— Хочешь, вместе будем ходить в школу?

— Ага! Только знаешь, мне что-то неохота учиться.

— Тогда я буду учиться, а ты — только слушать. Ладно?

— Ладно. А может, всѐ-таки не надо?

— Надо, Кузнечик. Ты же видишь, что, кроме тебя, никто в больницу не попадает.

— Ну и что?

— Так в школе ты всему научишься и перестанешь болеть.

— Ладно, согласен. Завтра вместе идѐм в школу.

Пока Гюльчичек с Кузнечиком были в больнице, Алчичек и Балчичек в поисках

пропавших буквально сбились с ног. Они обошли селение, спрашивали всех подряд, но никто

ничего не мог толком сказать. Поэтому, когда перед ними появились целые и невредимые

Кузнечик и Гюльчичек, сестрички чуть не запрыгали от радости:

— Гюльчичек! А мы думали, что ты пропала!

— Она не пропала! Она опять была со мной! Она волновалась за меня! Даже плакала!

Мне разрезали живот! И я завтра иду в школу! — скороговоркой выпалил Кузнечик.

— Как — разрезали? Как — в школу?! — изумились все вокруг.

— Правда, — улыбнулась Гюльчичек. — Ему в больнице разрезали животик

ножницами, а он даже не пикнул. И в школу он теперь станет ходить, чтобы быть умным.

— Я уже немножко умный! Я умею считать до десяти и обратно, без ошибок. Десять,

девять, восемь, семь, четыре…

— Стой! Стой! А шесть, а пять? Проглотил?

— Нет! Это я незрелую алычу проглотил! Но больше я никогда ничего глотать не

буду!

Динг-донг-данг! — Почему не спится Гюльчичек? — Что снится дошколятам? —

Ква-ква-ква! — Это ты, Кузнечик? — С другом ничего не страшно!

ебо становилось всѐ темнее, а звѐзды мерцали всѐ ярче. Динг-донг-данг! Динг-донг-данг!

Семнадцать орехов-колокольчиков Вороны прозвонили отбой, и все отправились спать.

Только Гюльчичек никак не могла уснуть в уютном красном домике сестричек. Никто

еѐ не обижал, все принимали как почѐтную гостью, вручили алычовый венок, дошколята

ходили за ней гурьбой, даже Кузнечик перестал вредничать и подружился с ней, а Алчичек и

Балчичек отдали самую мягкую кроватку. Но Гюльчичек всѐ равно не спалось. Она вздыхала

и ворочалась с боку на бок.

Добрые Алчичек и Балчичек за стенкой всѐ слышали и переживали за гостью.

— Почему она не засыпает? Может, она тоскует по своему родному дому? Давайте еѐ

спросим.

— Нет, она никому не скажет. Ни мне, ни тебе, ни ему…

— Кому это — ему?

— Кузнечику.

— А почему не скажет? Ведь мы еѐ друзья.

— Мне кажется, она ничего не помнит. Наверное, у неѐ случилось что-то с памятью.

— Ну давай войдѐм, просто посидим с ней, чтобы она не грустила.

Алчичек тихонько постучала в дверь. Гюльчичек тут же вскочила с постели:

— Уже утро?!

— Нет, до утра ещѐ далеко. Просто мы услышали, что ты не спишь, и подумали:

может, ты хочешь чего-нибудь? Варенья? Или пирожка?

— Большое вам спасибо, — растроганно улыбнулась Гюльчичек. — Я ничего не хочу.

— Тогда почему же… — начала было Балчичек, но тут же осеклась под взглядом

старшей сестрички. — Почему же нам не выйти во двор погулять?

— После прогулки спится крепче, — поддержала Алчичек.

— Пойдѐмте, — согласилась Гюльчичек.

На улице было тихо-тихо. Спали все маленькие феи и мальчишки-орехоносики, спали

дошколята, спали сторожа-пауки, и даже Ворона дремала среди своих орехов-колокольчиков.

Дошколятам снился сон, один на всех: каждый видел, как он рассекает скалу одним

ударом. Искры из-под кирки сыплются сверкающим дождѐм. А потом… потом каждому из

них надевают на голову алычовый венок. И дошколята сладко посапывали и причмокивали

губами.

Вдруг тишину нарушило звонкое:

— Ква-ква-ква!

Гюльчичек завращала глазѐнками-вишенками, и из них полились слѐзы.

— Не плачь, не плачь! — переполошились сестрички.

Вдруг, откуда ни возьмись, появился Кузнечик:

— Сейчас я мигом разведаю! — и скрылся в темноте.

Через несколько минут он вернулся и сказал:

— Это не лягушка. Это одинокий степной голубок, его воркование очень похоже на

кваканье.

— А как ты здесь оказался? — спросила Гюльчичек.

— Да вот, дела были поблизости…

— Какие дела? Ведь ночь.

— Ну, услышал ваши голоса, подумал, может, нужно помочь.

— Спасибо тебе, дружок! Так ты совсем не спал?

— Нет, спал. Даже сон видел. Только не досмотрел.

— А интересный сон был? — спросила любопытная Балчичек.

— Ну-у, так… Надо досмотреть, чем кончится.

— Тогда иди и досматривай, потом расскажешь нам.

— Но чтобы досмотреть сон, надо всем лечь. Пока кто-нибудь не спит, всѐ равно

ничего не увидишь, — придумал хитрый Кузнечик, чтобы уложить Гюльчичек. — Пойдѐмте

спать!

— А ты расскажи, что тебе успело присниться, — попросила Балчичек. — Может, и

нам приснится такое же.

— Ну, снится мне, что я прыгаю в лесу, в темноте.

— А как же ты в темноте увидел, что это лес? — не поняла Балчичек.

— Ну, так я цепляюсь за деревья, натыкаюсь на пеньки, продираюсь сквозь кусты. И

вдруг… Вдруг вижу, что одно из деревьев… зашевелилось. Вот ужас!

— А дальше?

— Дальше стало страшно, и я проснулся. И поскакал поближе к вашему домику.

— Чего же ты испугался? Дерева? Может, оно от ветра зашевелилось?

— А ты бы, Балчичек, не испугалась одна в лесу, в темноте?

— Нет, потому что я никогда не бываю одна, без сестрички. А с Алчичек я ничего не

боюсь.

— Да-а, я бы тоже ничего не боялся с сестричкой… — вздохнул Кузнечик.

— А с другом? — спросила Гюльчичек.

— И с другом, — кивнул Кузнечик.

Не хочу в нулѐвку! — Куда пошла Балчичек? — Желтоносики?! — Кузнечик поймал

врага. — Балчичек в плену?

инг-данг-донг! Динг-данг-донг! — раздался утренний перезвон орехов-колокольчиков.

Ласковое солнышко озарило поляну, на которой делали зарядку маленькие феи и

мальчишки-орехоносики. Все очень быстро умылись, позавтракали и поспешили в школу.

Гюльчичек шла и без конца оглядывалась по сторонам, но Кузнечика нигде не было

видно. «Спит, наверное, сон свой досматривает, чтобы нам рассказать, чем он кончился», —

подумала она.

— Гюльчичек, — окликнули еѐ дошколята, с завистью смотревшие на торопящихся

школьников, — а где же твой венок?

— В школу украшений не надевают, — объяснила им Гюльчичек.

— А после уроков ты наденешь его снова? — допытывались малыши.

— Надену, — продолжая оглядываться, ответила Гюльчичек.

В школе фея-учительница делала перекличку. Когда очередь дошла до Гюльчичек, она

встала, как все, и сказала «я». И тотчас из-за окошка раздалось звонкое:

— И я! И я! И я!

— Кто это? — удивилась фея-учительница.

— Это Кузнечик! — радостно воскликнула Гюльчичек. — Он тоже пришел учиться.

— Тогда пусть идѐт в нулевой класс, с которого все начинают учиться.

— Не пойду! — застрекотал Кузнечик, вскочив на подоконник. — Не хочу! Хочу

здесь, со всеми!

— Думаю, что ты не сможешь здесь учиться! — покачала головой

фея-учительница. — Ты ведь ещѐ не очень сознательный. Покажи-ка мне свой животик!

Кузнечик приподнял курточку, и все увидели свежий шов на животе.

— Всѐ ясно! — сказала фея-учительница. — Я так и думала! Всѐ! Разговор окончен.

Иди в нулевой класс!

Кузнечик спрыгнул с подоконника во двор и, размахнувшись изо всех сил, закинул

свой ранец на крышу.

— Ну и не надо мне вашей школы! — сердито крикнул он и одним махом перескочил

через забор.

— Кто расскажет урок? — повернулась фея-учительница к классу.

Никто не поднял руку, потому что урок знали все. Гюльчичек уже догадалась, что

поднимать руку — очень плохо, это значит — ты не можешь ничего ответить. Она сидела

тихо, но мысли еѐ были далеко. Гюльчичек думала о том, как сейчас переживает бедный

Кузнечик.

После занятий она снова без конца оглядывалась по сторонам, высматривая

Кузнечика, и не заметила, как сестрички шептались о чѐм-то между собой, а потом Балчичек

быстрым шагом вышла за ворота.

А шептались сестрички о том, что нужно разыскать Лягушку, которая привела к ним

Гюльчичек. Может, она сумеет развеять грусть их гостьи. Может, хоть что-то сможет

рассказать — откуда все-таки появилась Гюльчичек? Для этого Балчичек и отправилась одна

в лес.

Неожиданно раздалось громкое, тревожное карканье Вороны, и вслед за ним —

беспорядочный колокольный перезвон.

— Что случилось?! — всполошились маленькие феи и мальчишки-орехоносики. —

Что за странный перезвон?

Со всех сторон жители селения сбегались на главную площадку. Беспокойно кружили

в небе испуганные птицы. Наконец Ворона громко объявила:

— Война! На нас напали желтоносики с крутой горы! Они разрушили новое селение

за оврагом и скоро придут сюда.

Маленькие феи и мальчишки-орехоносики готовы были тут же идти на врага.

— Вооружайтесь! — каркнула Ворона. — Берите боевые булавы!

С этими словами она подлетела к черешневому дереву и стала скидывать на землю

ягоды черешни с плодоножками. Все жители селения подбирали это грозное оружие и

быстро становились в строй. Дошколята тоже рвались в бой, но их разогнали по домам и не

велели высовывать носа на улицу.

— А где же Балчичек? — Гюльчичек беспокойно оглядывалась по сторонам. — Кто

видел Балчичек?

Алчичек едва не плакала от волнения:

— Она… она ушла погулять. За ворота. В лес. Ой, как бы с ней чего не случилось!

— А Кузнечик где? Его тоже не видно. Может, они ушли вместе?

В это время послышалось громкое пыхтение и треск ломаемых сучьев. Из кустов

появился Кузнечик, он волочил за собой что-то большое, жѐлтое и круглое.

— Что это, Кузнечик? — удивились все.

— Я поймал врага! — с гордостью объявил Кузнечик. — Пусть он теперь всѐ нам

расскажет про своих.

Странное существо вскочило на маленькие ножки. Оно было круглым, как апельсин, с

ярко-жѐлтым вздѐрнутым носиком, с торчащими в разные стороны жѐсткими волосами и

вытаращенными от страха глазами.

— Н-не убивайте меня, — заикаясь, взмолился желтоносик. — Т-только н-н-не

уб-бивайте! Я в-всѐ скажу! Всѐ, что вы захотите узнать!

— Успокойся! — велела Алчичек. — Никто тебя не убьѐт. Откуда вы пришли?

— Оттуда… — показал желтоносик на крутую тенистую гору.

— А зачем вы пришли? Что вам надо у нас?

— М-мы… просто гуляем.

— Ничего себе — «просто гуляем»! — возмутился Кузнечик. — Они разрушили новое

селение, которое мы только вчера построили для дошколят. Я сам это видел!

— Я не виноват, не виноват! — запричитал желтоносик. — Это Тахтах! Он нам велит,

а мы идѐм!

— Кто это — Тахтах? — спросила Алчичек.

— Тахтах — наш Верховный правитель. Он очень грозный, мы все его ужасно боимся.

Это он решил напасть на вашу страну. И это он захватил одного вашего в плен. То есть…

вашу.

— Какого нашего?! Какую нашу? — воскликнула в ужасном предчувствии Алчичек.

— В красном платьице. Очень похожую на тебя. На вас! — поправился желтоносик.

— Это Балчичек! — закричала Гюльчичек. — Она жива? Отвечай!

— Жива. — Желтоносик оторопело смотрел на Гюльчичек, похожую на него как две

капли воды. — Но Тахтах приказал казнить еѐ на закате.

— Смерть Тахтаху! — закричали хором мальчишки-орехоносики. — Скорее в бой!

— Подождите! — остановила их фея-учительница. — Давайте отпустим этого

желтоносика. Пусть передаст Тахтаху, чтобы он отпустил Балчичек.

— И ещѐ пусть передаст, чтоб немедленно убирались прочь с нашей земли! Не то мы

разобьѐм их в пух и прах! — поднимая тяжѐлые черешневые булавы, кричали

мальчишки-орехоносики.

— Вы меня отпускаете? — не верил своим ушам желтоносик. — Я могу уйти?

— Иди! — сказала Алчичек. — Но не забудь передать своему Тахтаху всѐ, что мы

сказали. Если он тотчас не отпустит нашу Балчичек, мы нападѐм на вас!

— Да-да! Непременно передам! — уже на бегу прокричал желтоносик.

Верховный правитель Тахтах. — Бесстрашная Балчичек. — Освободят ли

пленницу? — Наступление орехоносиков. — Коварство Тахтаха.

ерховный правитель желтоносиков Тахтах прохаживался по захваченному селению в поисках

удобного места для своего трона.

— Разрушьте и эти дома! Они слишком малы для нас, — приказал он. — Я хочу, чтоб

мой трон стоял на руинах.

Желтоносики тут же сломали последние два домика-гриба и на развалинах водрузили

круглый трон.

— Ваше приказание исполнено, о великий Тахтах!

Тахтах вскарабкался на возвышение, уселся поудобнее на троне и приказал:

— Построиться всем вокруг и привести сюда пленницу! Желтоносики привели

Балчичек со связанными руками.

— Кто ты? — спросил Тахтах.

— Лесная фея.

— Почему у тебя длинные волосы?

— Потому что такие волосы носят все девочки.

— Что это такое — девочки? — не понял Тахтах.

— Девочки — в платьицах, с длинными волосами. А мальчики — в штанишках.

Девочки — ласковые и послушные, а мальчики — сильные, ловкие и озорные. А разве у вас

нет мальчиков и девочек?

— Таких глупостей в моей стране нет! — презрительно усмехнулся Тахтах. — Мои

подданные все одинаковые, как апельсины.

— А зачем вы пришли в нашу страну? И разрушили наше селение? — спросила

Балчичек. — Мы очень любим гостей. Но в гости так не ходят.

— Как ты смеешь учить меня?! — рассердился Тахтах. — И вообще, вопросы здесь

задаю я. Отвечай мне: почему в селении никого нет?

— Потому что сюда ещѐ не успели переселиться. Мы только вчера построили эти

дома.

— А где живут все ваши?

— Я не могу этого сказать, ведь тогда вы нападѐте на них.

— Приказываю тебе провести нас туда!

— Можешь приказывать своим желтоносикам! — гордо ответила Балчичек. — А я не

предатель!

— Что?! — вскричал Тахтах. — Ты отказываешься повиноваться мне? Да я прикажу

тебя подвесить вверх ногами!

— Я не боюсь твоих угроз, пугало!

— Я — пугало? — побагровел Тахтах. — Повесить еѐ немедленно!

Послушные желтоносики набросились на бедную Балчичек, но в этот момент раздался

громкий крик:

— Постойте! Подождите!

Запыхавшийся желтоносик растолкал своих собратьев и упал перед правителем:

— Ваше величество, я был захвачен в плен! Но они отпустили меня. Отпустили в

обмен на эту девчонку. Они называли еѐ Балчичек. И ещѐ они велели передать, чтобы мы

уходили с их земли, иначе нам будет плохо.

— Кто это смеет угрожать мне, Верховному правителю желтоносиков?! —

разгневался Тахтах. — Я уничтожу их всех!

— Но их много, о великий Тахтах, очень много, и они вооружены огромными

булавами.

— Ничего! Нас ещѐ больше! И мы вооружены пушками. Приготовить их к бою!

— Но ваше величество! — взмолился желтоносик. — Сначала надо отпустить их

девчонку, а то будет нечестно. Ведь они отпустили меня!

— Не бывать этому! — вскричал Тахтах. — Показывай, куда идти.

— Ваше величество, — раздался крик часового, сидевшего на заборе, — враги! Они

бегут сюда! Они совсем близко!

Все пушки желтоносиков грохнули разом. Но со стороны оврага уже бежали к

селению мальчишки-орехоносики и маленькие феи. Одни были вооружены кирками, другие

раскручивали вокруг себя черешневые булавы и метали их в стан врага.

Советник Тахтаха встревоженно доложил:

— Ваше величество, враги окружают нас. Сейчас они будут здесь!

— Не будут! — злорадно рассмеялся Тахтах. — Привязать пленницу к столбу! Тащите

под этот столб сухую траву, а мне дайте зажжѐнный факел. Пускай только попробуют

приблизиться! Ха-ха-ха!

— Я преклоняюсь перед вашей мудростью, ваше величество! Вы спасли всех нас! — с

облегчением перевѐл дух советник.

— Что бы вы без меня делали? — самодовольно ухмыльнулся Тахтах. — Полезай на

забор и объяви им, что, как только они минуют вон ту белую скалу, я подожгу траву.

Советник Тахтаха, выполнив его приказ, радостно доложил:

— Они остановились, ваше величество! Ха-ха-ха! Они испугались!

Как спасти Балчичек? — Отважная Гюльчичек. — Искрометный удар. — Почему

побежали желтоносики? — Разве Гюльчичек похожа на желтоносиков? — Нам не нужны

бездельники!

аленьких фей и мальчишек-орехоносиков охватило смятение. Что делать? Как спасти бедную

Балчичек?

— Я знаю! Я спасу еѐ! — воскликнула Гюльчичек и, крепко сжав в руках кирку,

подбежала к белой скале.

— Эй, Тахтах! — крикнула она громко. — Убирайся прочь отсюда! И никогда не смей

возвращаться!

— Это ещѐ кто?! — изумился Тахтах.

— Ваше величество, это странное существо одето и причѐсано, как маленькая фея, но

— клянусь своим жѐлтым носом! — это желтоносик, — ответил с забора советник Тахтаха.

— Как?! — взревел Тахтах и вскарабкался вслед за ним на забор.

— Эй, ты, — крикнул он Гюльчичек, — предатель! Ведь ты желтоносик!

— Нет, — гордо ответила Гюльчичек, — я не предатель. И не желтоносик. Я —

Гюльчичек! Я верный друг маленьких трудолюбивых фей и отважных

мальчишек-орехоносиков. А вот ты — разбойник!

— Схватить подлого изменника! — рассвирепел Тахтах. — Я сожгу его вместе с

пленницей. Что стоите, трусы? Вперѐд!

Желтоносики перепрыгнули через забор и побежали к Гюльчичек. Но она высоко

подняла над собой кирку и со всего размаха ударила ею по гребню скалы. Белая скала

раскололась пополам, а искры фонтаном брызнули во все стороны. Желтоносики в страхе

упали на землю. А тем временем маленькие феи и мальчишки-орехоносики бросились в

наступление.

Перепуганный Тахтах выронил из рук горящий факел и пустился наутѐк. Его

подданные — за ним. Они еле сдерживали бег, чтобы не перегнать своего правителя. Тахтах

оборачивался и, потрясая кулаками, злобно кричал:

— Ну, Гюльчичек! Ну, подлый предатель! Ты ещѐ мне попадѐшься!

А Гюльчичек уже отвязывала Балчичек от столба и вытаскивала кляп у неѐ изо рта. Со

всех ног к ним бежала Алчичек. Все трое обнялись и заплакали от радости.

Мальчишки-орехоносики подвели несколько перепуганных желтоносиков,

захваченных в плен.

— Не убивайте нас! — молили пленники. — Мы ни в чѐм не виноваты. Это Тахтах

привѐл нас сюда.

Они так дрожали от страха, что земля ходила под ними ходуном.

— Что вы так дрожите? — удивилась Алчичек. — Никто не собирается вас убивать.

— Нет, ваш главный сказал, что нас убьют, а потом ещѐ и сожгут.

— Какой главный? — ещѐ больше удивилась Алчичек. — У нас вообще нет главных!

— А вот этот. — И пленники показали на Кузнечика, который вместе с

мальчишками-орехоносиками покатывался со смеха.

Гюльчичек внимательно разглядывала пленников. Она не находила в себе никакого

сходства с ними. Если носик у неѐ жѐлтый, то его можно припудрить пыльцой с белой лилии.

Если волосы жестковаты, то их можно мыть отваром ромашки и завязывать красивыми

ленточками. А если туловище немного кругленькое, то нужно поменьше есть вкусных

пирогов, которые каждое утро печѐт Балчичек. А самое главное, желтоносики — самые

настоящие разбойники, а она любит трудиться и учиться, как все маленькие феи. Она

заслужила их лучшую награду — алычовый венок. У неѐ есть красивое имя— Гюльчичек.

Какой же она желтоносик? Она — фея!

К пленникам подошли фея-учительница, фея-врач и неврач с саквояжем. Прибежали

дошколята, которым Ворона сообщила, что уже можно выходить на улицу.

Желтоносики снова затряслись от страха.

— Ну, что будем делать с ними? — спросила всех Алчичек.

— Только не убивайте нас! — застонали пленники. — Мы будем делать всѐ, что вы

прикажете. Будем служить вам.

— А как же ваш Тахтах?

— Да ну его! Мы останемся у вас.

— А что вы умеете делать? — спросила фея-учительница.

— Мы? Умеем есть ягоды и фрукты, пить сладкие соки. Можем выпить за раз по три

бочки. Умеем спать без просыпу тринадцать дней и ночей.

— И всѐ?!

— Нет! Ещѐ умеем воровать!

— Воровать? И где ж вы этому научились?

— В школе, на уроках.

Фея-учительница оглянулась на своих учеников. Те переглянулись между собой и

дружно сказали:

— Нет. Нам не нужны такие бездельники!

— Верно, — согласилась фея-учительница. — Бродягам у нас нечего делать.

— Никакие мы не бродяги! — зашумели пленники. — Мы — смельчаки! Мы умеем

драться, плеваться, дразниться. Мы можем разрушить любой дом. Не гоните нас!

— Ну вот что! — строго сказала фея-учительница. — Никто вас гнать не будет. Сами

бегите вслед за своим Тахтахом. Вы свободны. Нам такие не нужны!

— А кто не побежит, — добавил Кузнечик, — тот будет сожжѐн заживо. Хотите?

— Не-ет! — заорали желтоносики.

— Тогда марш отсюда! — скомандовала Алчичек. — Три, два один, ноль!

Желтоносики пустились без оглядки, так, что только жѐлтые пятки засверкали. Самый

маленький из них остановился на пол-пути, чтобы вытащить из ноги занозу, но испугался

отстать от своих и поскакал дальше на одной ножке.

Сжечь оружие, сжечь! — Да здравствует Гюльчичек! — Нет, да здравствует

Балчичек! — А где Кузнечик? — Давайте печь пироги! — Феи бывают и кругленькие!

аленькие феи и мальчишки-орехоносики собирали по улицам брошенное оружие

желтоносиков, ломали его и складывали, как дрова, для костра. Они свозили сюда

оставленные врагом пушки и крушили их кирками.

— Нам не нужно оружие!

Мальчишки-орехоносики принялись восстанавливать разрушенные домики-грибы,

палисадники, цветники. Маленькие феи и дошколята усердно помогали им. Вскоре селение

было приведено в порядок.

Все собрались возле большой горы обломков вражеского оружия.

— Пусть выйдет вперѐд самый маленький из дошколят! — попросила Алчичек.

Дошколята расступились, пропуская вперѐд малыша-орехоносика, такого маленького,

что его носик едва-едва можно было различить.

— Это селение, — сказала Алчичек, — мы построили для наших дошколят. Враги

хотели уничтожить его, но мы вместе отстояли его и отстроили заново. Потому что дружба

помогает делать чудеса. Я думаю, наши малыши сегодня это поняли. Я хочу, чтобы самый

маленький из них зажѐг сейчас костѐр. И пусть в нѐм дотла сгорит оружие. Мы никогда не

будем им пользоваться. И вы, когда вырастете, никогда не пользуйтесь оружием.

Дошколята хором откликнулись:

— Мы всегда будем сжигать оружие!

Малыш-орехоносик торжественно зажѐг факелом костѐр.

— Да здравствует мир!

— И ещѐ: да здравствует Гюльчичек! — воскликнула Алчичек. — Она снова одним

ударом разбила скалу, высекла из неѐ огненные искры и этим спасла Балчичек.

Мальчишки-орехоносики и дошколята мгновенно сплели новый алычовый венок и

надели его на голову Гюльчичек.

— Нет, нет! — подалась вперѐд Гюльчичек. — Сегодня надо поздравлять не меня, а

Балчичек. Она — героиня! Ведь она не показала врагам дорогу в наше селение. Да

здравствует Балчичек!

И Гюльчичек бережно переложила алычовый венок на голову Балчичек, на еѐ

волнистые, мягкие волосы.

Балчичек опустила глаза, и из них закапали слѐзы.

А вслед за Балчичек заплакали дошколята, потом маленькие феи, потом

мальчишки-орехоносики. И даже фея-учительница, сняв очки, приложила к глазам большой

белый платок.

— Спасибо вам, Балчичек и Гюльчичек, — сказала она. — Вы обе — достойные мои

ученицы. Можете приходить в школу когда захотите, даже по воскресеньям и по праздникам.

Я никогда не устану вас учить всему, что сама знаю и умею.

«Счастливые! — подумали в этот момент все школьники. — Могут ходить в школу

даже в выходные! Вот повезло!»

— А где Кузнечик? — всполошилась Гюльчичек. — Может, он обиделся? Ведь он

тоже вѐл себя как герой. Притащил нам пленного желтоносика. Его следует наградить.

— А может, он следит за убежавшими врагами? — предположили

мальчишки-орехоносики. — Пошѐл за ними следом?

— Давайте печь сегодня пироги! Ведь надо же отметить такой праздник! А Кузнечик

услышит вкусный запах — и сам припрыгает, — предположила Балчичек.

— Он очень любит пироги, — улыбнулась Гюльчичек. — Если он вернѐтся, я отдам

ему свою долю. И свою долю варенья.

— Что ты! — засмеялась Балчичек. — Мы напечѐм столько пирогов, что всем хватит

вдоволь.

— Но мне всѐ равно нельзя есть пироги… — вздохнула Гюльчичек.

— Почему?!

— Мне нужно срочно похудеть! Я такая кругленькая, что совсем не похожа на фею.

— Ты очень даже похожа на фею! — закричали все вокруг. — Ты самая настоящая

фея! Маленькая лесная фея Гюльчичек!

Где же ты, Кузнечик? — Вот так обновка! — Что разузнал Кузнечик? — Домик-шар

нашѐлся! — Дождь. — Друзья отправляются в путь. — Лужа-море. — Как хорошо дома!

а следующее утро, чтобы никого опять не напугать, Ворона старалась звонить в ореховые

колокольчики не слишком громко. Она вывела привычную всем утреннюю мелодию и

повторила еѐ снова, от начала до конца. Мальчишки-орехоносики запрыгали от радости.

— Чему они так радуются? — спросила Гюльчичек сестричек.

— Ворона прозвонила два раза. Значит, сегодня в школе у нас продлѐнный день. Из-за

этих желтоносиков мы вчера пропустили занятия, и сегодня будут дополнительные уроки.

— Ой, а Кузнечик так и не появился! — встревоженно сказала Гюльчичек, выглядывая

из окошка. — Даже на запах пирогов не пришѐл. Наверное, что-то с ним случилось.

— Я тоже за него волнуюсь, — призналась Алчичек. — Сегодня ночью не могла

заснуть и вышила для него рубашку.

— А вот и я! — раздался весѐлый голос Кузнечика.

Живой и невредимый, он перепрыгнул забор и несколько раз кувырнулся через голову

во дворе.

— Кузнечик! Миленький! Ну где ж ты был? Где пропадал? — бросились к нему со

всех сторон. — Мы тебя так ждали! Балчичек напекла вкусных пирогов. Алчичек смастерила

тебе обнову. А Гюльчичек без тебя не пила и не ела, проглядела все глаза на дорогу.

— Мне?.. Меня?.. — Кузнечик от смущения не знал, куда деваться. — Вы и вправду

меня ждали?!

— Конечно! Мы хотели поздравить тебя с победой. Ведь ты — герой, поймал

желтоносика.

— Да ну, какой я герой! — отмахнулся Кузнечик. — Вот Балчичек и Гюльчичек —

настоящие героини!

Алчичек вынесла из дома новую рубашку, расшитую алыми цветочками:

— Нравится тебе?

— Это кому? — растерялся Кузнечик.

— Тебе. Кому ж ещѐ?

— Мне? А эта? — Он показал на свою рваную.

— А эту выбрось.

Кузнечик мигом сбросил с себя рубашку, натянул обнову и радостно засмеялся:

— Ой, какая красивая! У меня никогда в жизни не было такой! Никогда! Спасибо,

Алчичек.

— А пирогов моих хочешь? — спросила Балчичек. — Я так старалась!

— Конечно, хочу!

— Тогда пойдѐмте в дом. Только, чур, Кузнечик, пироги не глотать, а жевать, как все

воспитанные мальчики.

— Я не буду глотать. Честное слово! Я буду жевать долго-предолго, пока не надоест!

— Долго-предолго — это тоже некрасиво. — Алчичек положила ему руку на плечо. —

Фея-учительница говорит, что всѐ хорошо в меру. Тебе обязательно нужно ходить с нами в

школу. Там очень интересно!

— Да-а… Кому же хочется начинать с нулевого класса?

— Мы все начинали так. Но ты очень способный. Ты быстро нас догонишь, и

фея-учительница переведѐт тебя к нам.

— Кузнечик, — сказала Гюльчичек, — хочешь, я тоже буду ходить с тобой в нулевой

класс? Я ведь никогда раньше не училась в школе. Давай начинать вместе!

— Давай! — обрадовался Кузнечик. — С тобой я хоть в преднулевой класс пойду!

— Ну, вот и прекрасно! — обрадовались сестрички-феи.

— А где ж ты всѐ-таки пропадал? — спросила Гюльчичек.

— А я искал Лягушку, — снова засиял Кузнечик. — И нашѐл еѐ в той же самой луже,

под тенистой горой.

— Как?! Ты был у Лягушки? — воскликнула Гюльчичек. — А ты… А ты не видел

там… мою скорлупку?

— Видел! Конечно, видел! Плавает себе. И не скорлупа, а целый шар!

— А как ты нашѐл туда дорогу?

— Да очень просто! Я наблюдал, как драпали желтоносики. Один там занозил себе

пятку и очень смешно скакал на одной ножке. А я — за ними. Они прибежали к большущей

луже и стали карабкаться в гору. А я думаю: зачем мне-то в гору? Мне домой пора. Уже

темнеет. И вдруг…

— Что — вдруг? — со страхом переспросила Балчичек.

— Вдруг мне захотелось спать. Я лѐг на травку, она мягкая такая. Звѐзды

подмаргивают мне, и я им тоже подмигнул. Только хотел заснуть, как неожиданно…

— Что — неожиданно? — снова перебила Балчичек.

— Ты долго будешь мне мешать рассказывать? — рассердился Кузнечик.

— Не обижайся, Кузнечик, — попросила Балчичек. — Просто очень страшно за тебя.

— Смешные эти феи! Сама вон в руки к врагам попадала, еѐ чуть было на костре не

сожгли, а говорит — страшно!

— Так за себя не страшно! Страшно за других. За друзей! Продолжай, Кузнечик!

— Ну вот, лежу я, засыпаю. Вдруг кто-то шлѐпает по воде. Но я не испугался, не

думайте! Просто приоткрыл один глаз и смотрю: кто это?

— Ну и кто это был? — испуганно прошептала Балчичек.

— Кто, кто… Лягушка и была!

— Наша знакомая Лягушка?

— Ну да, та самая, что привела к нам Гюльчичек. Я говорю ей: «Привет! Я тебя

знаю!» А она ка-ак испугается! Да ка-ак прыгнет в воду! Вот, думаю, зачем я вежливым был?

Ну, посидел немного на берегу. Она высовывается из воды и спрашивает: «А откуда ты меня

знаешь?» — «Да я же Кузнечик, — говорю. — Ты что, не помнишь меня?» Ну, вспомнила

она, давай про Гюльчичек всѐ расспрашивать, да про Алчичек, да про Балчичек… Как все

девчонки!

— А что-нибудь про мой домик-шар она говорила? — с тревогой спросила

Гюльчичек.

— Говорила. Перетащила его из канавы в лужу и присматривает за ним, никого в него

не пускает. Тебя всѐ дожидается.

«Хозяин, — говорит, — всегда в свой дом вернѐтся. Я, — говорит, — где ни

путешествую, а всегда в свою родную лужу возвращаюсь».

У Гюльчичек из глазѐнок-вишенок закапали слѐзы.

— Не плачь! — успокоил Кузнечик. — Чего ж теперь плакать, если нашлась твоя

скорлупка?

— А можно… можно нам пойти туда? — с замиранием спросила Гюльчичек.

— Да хоть сейчас! — лихо ответил Кузнечик.

— А ты дорогу хорошо запомнил?

— С закрытыми глазами проведу!

Гюльчичек прижала руки к груди и повернулась к сестричкам-феям:

— Мне так хочется увидеть свой родной домик! Так хочется! Можно, я пойду туда?

— Конечно, можно! Мы ведь понимаем тебя, Гюльчичек! — обняла еѐ Алчичек. — Ты

знаешь, почему Балчичек попала вчера в руки врага? Почему она одна ушла за ворота нашего

селения? Она по секрету от тебя отправилась разыскивать Лягушку, чтобы узнать у неѐ про

твой домик-шар.

— Ой, Балчичек! Спасибо тебе! И тебе спасибо, Алчичек! Вы обе такие добрые, такие

хорошие! Я очень люблю вас!

— И мы тебя любим, Гюльчичек! — сказали сестрички-феи. — И никуда тебя одну не

отпустим. Мы тоже идѐм с тобой.

— Ура! — весело застрекотал Кузнечик. — Пойдем все вместе!

Однако отправиться сразу в путь друзья не смогли. Неожиданно пошѐл такой сильный

дождь, что нельзя было высунуть нос на улицу. Взъерошенная от дождя Ворона прозвонила

отмену уроков.

Маленькие феи и мальчишки-орехоносики занялись наведением чистоты в своих

домиках-грибах. У каждого нашлось какое-то домашнее дело: кто шил обновки, кто мастерил

мебель, кто рисовал.

А дождь всѐ лил и лил. По улицам уже текли целые реки. Только к вечеру ливень

утих, тучи разбежались, и на небе появилось виновато улыбающееся Солнышко.

Мальчишки-орехоносики босиком бегали по лужам и запускали бумажные кораблики.

Маленькие феи спешили мягкой дождевой водой помыть свои волосы, чтобы они стали ещѐ

мягче. Все радовались, что прошѐл дождь.

А Гюльчичек, сестрички-феи и Кузнечик надели резиновые ботики и не мешкая тут же

отправились в путь.

Трава была мокрой, везде стояли лужи, ноги скользили по раскисшей земле. Очень

скоро одежда у всех промокла, только Кузнечику всѐ было нипочѐм. Новую рубашку он

предусмотрительно снял и аккуратно сложил в дорожный мешок. Шалунишка весело прыгал

вперѐд но тропинке и стряхивал на друзей остатки дождя с колокольчиков и ландышей.

Скоро Солнышко подсушило одежду путников, и они дружно запели. Так с песней и

подошли к лягушачьей луже.

— Вот это да! — воскликнул изумлѐнно Кузнечик. — Это теперь не лужа, а целое

море! Смотрите, вода поднялась от дождя до половины горы!

— А может, мы заблудились? — забеспокоилась Гюльчичек. — Ты не ошибся,

Кузнечик?

— Ква-ква-ква! — вынырнула из воды их знакомая Лягушка. — Всѐ правильно, это та

самая, моя родная лужа! Видите, какая она стала огромная? Милости прошу ко мне в гости!

— Здравствуй, Лягушка, — обрадовались Гюльчичек и феи-сестрички, — мы так

соскучились по тебе! Ты очень хорошо выглядишь, стала ещѐ зеленее.

— Это оттого, что шѐл дождик! — смущѐнно объяснила Лягушка. — Ведь для нас,

лягушек, чем мокрее, тем лучше.

— Скажи, — не вытерпела Гюльчичек, — где моя скорлупка?

— На месте, всѐ на месте! — торопливо заквакала Лягушка. — Я берегла еѐ. Знала,

что ты к ней вернѐшься. Вот она.

И Лягушка, подталкивая впереди себя домик-шар, подплыла к берегу.

— Спасибо тебе! — обрадовалась Гюльчичек и, отворив дверцу шара, заглянула

внутрь. — Как здесь уютно, как хорошо! Алчичек, Балчичек, Кузнечик, заходите в мой дом.

— Да мы же не войдѐм туда.

— Войдѐм! Все войдѐм! — ликовала Гюльчичек. — Забирайтесь.

И действительно, все легко уместились в круглом домике. Только Лягушке не хватило

места.

— Ничего, — сказала Лягушка. — А я вас сейчас покатаю по своему морю.

Закрывайте дверь.

Лягушка подтолкнула шар, и он, покачиваясь, поплыл по волнам. Гюльчичек сияла от

удовольствия. Сестрички-феи даже уснули под мерное покачивание шара.

Почему всѐ вокруг жѐлтое? — Страна желтоносиков?! Кто отпустит друга одного? —

Как дерутся желтоносики? — Доносчики.

тром солнышко заглянуло в маленькое оконце шара и разбудило его обитателей.

Домик-шар, слегка покачиваясь, стоял у берега. Лягушки нигде не было видно.

Друзья, помогая друг другу, вышли на берег и огляделись по сторонам. Что такое?

Всѐ вокруг было жѐлтым: трава, камни, птицы в небе, даже само небо. Будто кто-то за

ночь побрызгал всѐ жѐлтой краской.

Алчичек подбежала к колокольчику — он был жѐлтый. Кузнечик хотел съесть

землянику, но и она была жѐлтая. Балчичек стряхнула на руки каплю росы, но побоялась

умыться ею, чтобы вдруг самой не пожелтеть.

— Что же это такое? — воскликнула Балчичек. — Где мы?

— Я ничего не понимаю, — растерянно оглядывалась Алчичек.

— Как здесь прекрасно, — радовалась Гюльчичек. — Какая красота! Смотрите!

— Я, кажется, догадываюсь, — сказал Кузнечик. — Мы пристали к другому берегу.

Это — страна желтоносиков! Поэтому здесь всѐ — жѐлтое.

— Скорее назад! — воскликнула испуганно Балчичек. — Надо плыть обратно, пока

нас не заметили желтоносики.

Кузнечик тем временем вспрыгнул на дерево и закричал:

— Я вижу город! Жѐлтый-прежѐлтый!

— Друзья, — обратилась Гюльчичек ко всем, — побудьте в моѐм домике, а я

быстренько схожу в город. Мне очень хочется. Я только посмотрю на него — и сразу же

обратно!

— Нет, Гюльчичек! — запротестовали все хором. — Одну мы тебя не отпустим. Это

очень опасно.

— Для вас опасно, а для меня… для меня — нет. Ведь я так похожа на них, — тихо

сказала Гюльчичек. — Меня почему-то очень тянет в этот город! Я не успокоюсь, пока не

побываю в нѐм!

— Тогда пойдѐмте все, — решила Алчичек.

Друзья, держась поближе друг к другу, вошли в город. На узких улочках не было

видно ни души.

— Наверное, спят ещѐ, — предположила Балчичек.

И в это время они услышали крики:

— Отпусти, дур-рак! Дур-рак!

— Сам дурак!

Один желтоносик тузил другого, ухватив его за торчащие в разные стороны волосы.

Кузнечик тут же прыгнул на обидчика:

— Ты чего дерѐшься? Да ещѐ с тем, кто тебя младше? Драчун от удивления выпустил

малыша, и тот побежал, не оглядываясь, прочь.

— Ты кто, желтоносик? — спросила подошедшая Гюльчичек.

— А ты что, нет, что ли? — вопросом на вопрос ответил забияка.

— Я — нет. Я — Гюльчичек, лесная фея.

— Ха-ха-ха-ха! — расхохотался желтоносик. — Вот так фея!

— Что это за город? — строго спросила его Алчичек. — Кто здесь живѐт?

— Как кто?! — удивился желтоносик. — Мы живѐм, желтоносики.

— А этот дом чей? — показал Кузнечик на огромный жѐлтый дворец.

— Это дворец Верховного правителя Тахтаха. А вот кто вы такие? И что делаете в

нашем городе? Я сейчас доложу его величеству!

— Ах ты доносчик! — рассердился Кузнечик и, сдѐрнув с плеч мешок, накинул его на

желтоносика. — Гюльчичек, помоги мне запихнуть его в мешок! Вот так. Пусть посидит пока

здесь.

— Эй, ты, — завизжал в мешке желтоносик, — выпусти меня! Не то будет хуже.

— Бежим отсюда! — предложила Алчичек. — Сейчас проснутся все, и нам

несдобровать.

— А с этим грубияном что делать? Взять с собой? — спросил Кузнечик.

— Зачем он нам нужен! Пусть останется здесь. Мы успеем добежать до нашего шара,

пока кто-нибудь найдѐт мешок и выпустит его.

Только друзья скрылись из виду, как маленький желтоносик, которого освободил

Кузнечик, выскочил из-за жѐлтого камня, где всѐ это время прятался, подбежал к мешку и

развязал его.

Драчун-желтоносик выбрался наружу и тут же предложил малышу:

— Смотри, как там светло! Полезай туда.

— A-а, хитрый! Хочешь завязать меня. Не полезу.

— Ну и дурак! — щѐлкнул его по затылку желтоносик. — Куда они побежали?

— Во-он туда! — показал малыш.

— Далеко не убегут. Сейчас мы доложим о них Тахтаху.

И оба желтоносика поспешили во дворец — докладывать правителю, что в городе

появились враги.

Утро Тахтаха. — Погоня. — Друзья в беде. — Как ты могла, Гюльчичек?!

ахтах только что проснулся. Он никогда не делал зарядку, не умывался и не чистил зубы. Его

помощник, хлопнув в ладоши, велел повару нести на завтрак суп из рыбьих глаз. Это было

любимое лакомство Верховного правителя. Слуги-желтоносики уже катили во дворец бочки

сладкого сока, несли корзины с сушѐным инжиром и изюмом. С утра до позднего вечера

Тахтах не переставая ел и пил, пил и ел. Чтобы прокормить Верховного правителя и его

свиту, рабы-желтоносики работали не покладая рук. Сами они жили впроголодь.

Тахтах был очень зол, что вчерашняя война закончилась неудачей. Всю ночь он

скрипел зубами, видя во сне желтоносика с киркой среди маленьких фей и

мальчишек-орехоносиков. Ведь именно из-за него он, великий Тахтах, потерпел поражение.

Этот предатель называл себя Гюльчичек. И ему непременно нужно отомстить!

— Враги! В городе враги! — послышались громкие крики.

Во дворец вбежали два желтоносика и упали к ногам правителя.

— Ваше величество, — доложил тот, что постарше, — мы только что видели врагов.

Их четверо. И один из них — переодетый желтоносик. Его зовут Гюльчичек.

— Гюльчичек?! — взревел Тахтах. — Схватить его!

В городе подняли тревогу. Желтоносики мгновенно заполнили улицы. По следам

наших друзей была пущена погоня.

Сестрички-феи, Гюльчичек и Кузнечик уже почти добежали до берега, когда их

настигли желтоносики.

Кузнечик отчаянно сопротивлялся, лягался длинными ногами, даже изловчился

укусить двух преследователей. Гюльчичек загораживала собой сестричек, мужественно

отбивалась от наседавших врагов. Но их было слишком много. Друзей схватили, связали и

притащили во дворец.

— Попался! — злорадно потѐр руки Тахтах. — Я заживо сожгу тебя, предатель! А

вместе с тобой сожгу и вот этих! Эй, слуги, разводите большой костѐр!

— Поступай со мной как хочешь! — воскликнула Гюльчичек. — Только отпусти моих

друзей!

— Отпусти-ить?! — изумился Тахтах. — А что они делали в моей стране?

— Они ничего не делали. Это я уговорила их пойти со мной в Жѐлтый город. Отпусти

их! — взмолилась Гюльчичек.

— Ну ладно, — милостиво согласился Тахтах, — пускай убираются отсюда. Они мне

не нужны. Для меня главное — казнить изменника-желтоносика!

— Но ведь она не желтоносик! — вскричала Алчичек. — Она — маленькая лесная

фея.

— Она вовсе не желтоносик! — поддержала Балчичек. — Это могут подтвердить все

лесные феи, все мальчишки-орехоносики, все дошколята и старая мудрая Ворона.

— Она только немножечко похожа на желтоносиков, — попытался выпрыгнуть

вперѐд связанный Кузнечик. — Я тоже похож на саранчу, но я же не саранча. Я — Кузнечик.

А она — Гюльчичек, маленькая лесная фея, только немножечко, самую капелюшечку,

похожая на желтоносиков. Отпустите еѐ!

— Не отпущу! — ужасно рассердился Тахтах. — Ни за что не отпущу!

— Тогда и нас сжигайте вместе с ней! — крепко прижались к Гюльчичек маленькие

феи и Кузнечик. — Она — наша сестра.

— Ваше величество, прикажите сжечь только этих троих, — вкрадчиво предложил

советник Тахтаха. — Сохраните жизнь изменнику. Он нам пригодится.

Тахтах непонимающе поморщился.

— Вчера этот Гюльчичек заставил нас отступить, — продолжал советник. — Вы

видели, ваше величество, как он одним ударом кирки высек из камня фонтан огненных искр?

— Ну и что? — раздражѐнно пожал плечами Тахтах.

— А пусть он научит нас так же высекать огонь. Тогда мы легко завоюем их страну.

Все будут в страхе отступать перед нами!

— Замечательно! Я награжу тебя самым большим рыбьим глазом! — обрадовался

Тахтах. — С огнѐм мы завоюем не одну страну, а целый мир, и я стану Великим повелителем

всего мира! Развяжите изменника, а этих троих бросайте в костѐр!

— Нет! Не сжигай их! — воскликнула Гюльчичек. — Ведь ты же обещал!

— А теперь передумал! — захохотал советник Тахтаха. — Великий повелитель мира

не жалеет никого!

Желтоносики, схватив Алчичек, Балчичек и Кузнечика, потащили их к огню.

— Стойте! — отчаянно закричала Гюльчичек. — Я согласна! Я научу вас высекать

искры из камня, но только если вы отпустите моих друзей.

— Гюльчичек, что ты говоришь! Не соглашайся помогать им! — взмолилась Алчичек.

— Они захватят наше селение и убьют маленьких фей и

мальчишек-орехоносиков… — заплакала Балчичек.

— Не учи их ничему! — закричал Кузнечик.

— Ладно, я отпущу твоих друзей, — ухмыльнулся Тахтах. — Но тогда ты пойдѐшь

впереди желтоносиков, огнѐм прокладывая им дорогу. Согласен?

— Да, — тихо проговорила Гюльчичек, отворачиваясь в сторону, чтобы не смотреть в

глаза сестричкам-феям и Кузнечику.

— Эх, Гюльчичек, Гюльчичек… Как ты могла?! — воскликнул Кузнечик.

— А мы-то думали, что ты отважная и смелая, — горько вздохнула Балчичек.

— Мы считали, что ты стала настоящей лесной феей. А ты… — Алчичек закрыла

лицо руками.

— Уведите их! — приказал Тахтах. — Пусть возвращаются туда, откуда пришли.

Желтоносики гурьбой повели друзей к берегу, посадили в домик-шар и столкнули его

на воду. Шар покачнулся и, подгоняемый лѐгким ветерком, поплыл.

— Ой, что это?! Смотрите! — вскричал Кузнечик, бросившись к окошку. —

Гюльчичек!

А Гюльчичек, взобравшись на высокий камень, смотрела вслед друзьям. Когда

домик-шар отплыл от берега на безопасное расстояние, она зажмурила глазѐнки-вишенки и

прыгнула прямо в большой пылающий костѐр.

— Гюльчичек! — закричали феи-сестрички. — Она сгорела! Сгорела!

Но вдруг они увидели, что Гюльчичек вовсе не сгорела. Языки пламени бережно

подняли еѐ над самой землѐй и взметнули высоко-высоко в небо, прямо к самому солнцу.

Солнышко вспыхнуло в тот же миг, засияло ещѐ ярче и приветливей, чем прежде, и в его

сиянии друзья узнали добрую и радостную улыбку Гюльчичек.

С той поры маленькие лесные феи, мальчишки-орехоносики, дошколята, старая

Ворона и, конечно, озорник Кузнечик, просыпаясь по утрам, смотрят на небо и говорят:

— Здравствуй, Солнышко! Здравствуй, наша Гюльчичек!